Он чмокнул её в волосы и вышел.
Да, было немного поздно, но ведь они с Валентином Ивановичем договорились, поэтому Аркадий уверенно нажал на кнопку звонка.
Глава 3
Москва
Из-за двери послышался лай Мальчика, и почти сразу открыли.
– Вы не запираетесь? – удивлённо спросил Аркадий.
Валентин Иванович улыбнулся.
– Запираюсь, конечно, но мы ждали тебя. Проходи. Я чай заварил.
– Валентин Иваныч, наверное, это невежливо, но не могли бы мы поговорить на лавочке у подъезда? – виновато попросил Аркадий и, заметив недоумевающий взгляд соседа, поторопился объяснить: – Мама отчего-то заволновалась. Я обещал, что буду в зоне видимости.
– Не вопрос, – согласился Валентин Иванович и скомандовал: – Мальчик, гулять.
Обрадованный Мальчик тут же принёс поводок.
– Умный у вас пёс, – улыбнулся Аркадий, глядя, как Валентин Иванович закрепляет шлейку.
– Да, – тот ласково потрепал своего ротвейлера. – Мы с ним семья. Нам нельзя друг без друга.
Выйдя на улицу, Валентин Иванович отпустил собаку, и Мальчик помчался наворачивать круги по площадке около дома. Заметив, что хозяин не спешит его поддержать, вернулся и сел у его ног.
– Так что же всё-таки случилось с твоим другом? – спросил Валентин Иванович.
Аркадий помолчал, прислушиваясь к звукам ночного города и собираясь с мыслями.
– Да не тяни, Аркадий, – подбодрил сосед. – Я поверю всему. Уж я-то за свою жизнь навидался всякого.
– Ну хорошо, – бодро начал Аркадий, – я начну с нашей первой встречи. Помните? Той ночью? – и он вопросительно посмотрел на соседа.
Тот кивнул, взглядом побуждая не останавливаться и рассказывать дальше.
– Сразу хочу извиниться. Ведь уже года три прошло? – он снова взглянул на Валентина Ивановича. – И за это время я так и не поблагодарил вас.
Валентин Иванович понимающе улыбнулся, но промолчал.
– Я после просто выпал из жизни. Был уверен, что стал шизофреником, что мои видения – продукт больного сознания.
– А ты с кем-нибудь поделился своими подозрениями? – обернулся к нему Валентин Иванович. – Или всё пытался решить сам?
– С кем же таким делиться? – Аркадий уткнулся взглядом в асфальт, запустил пальцы в белокурые, изрядно отросшие за время отпуска волосы. – Друзья, может быть, и посочувствуют, но ведь не удержатся, расскажут кому-нибудь. И пойдёт обо мне слава. – Он усмехнулся: – Да ещё и с работы уволят, пожалуй. – Немного помолчав, добавил: – Ну а маме… Ну как ей такое сказать? Не смог я.
– А зря, – задумчиво произнёс Валентин Иванович. – Мы часто недооцениваем наших близких. Ты хотел оградить её от переживаний, но, по-моему, сделал только хуже. Наверняка она заметила перемену в тебе и ночами придумывала всякие объяснения. Поверь, незнание хуже неприятной правды. Вот она сейчас стоит за шторкой и гадает, что это вдруг её сынок общается с соседом, с которым ни разу раньше и двумя словами не перемолвился.
Аркадий непроизвольно поднял голову и посмотрел на своё окно. Шторка предательски дрогнула.
– Ты успокой как-нибудь свою мать. Не хочешь говорить правду? Ну так придумай такое объяснение, чтобы она поверила и не переживала за тебя.
– Наверное, вы правы, – задумчиво произнёс Аркадий.
Поёжившись от внезапно налетевшего осеннего ветерка, он продолжал:
– Ну, в общем, никакие врачи мне, конечно, не помогли, и я просто решил принять это как данность. Сначала было жутковато ходить по улице и видеть среди людей монстров. Потом постепенно привык. Немного успокаивало, что кроме чёрных встречаются и светлые фантомы. Но для меня и это было, мягко говоря, странным зрелищем. Единственной отдушиной стал отпуск: забирался куда-нибудь в горы или к дальним уединённым водоёмам. Однажды даже на воздушном шаре путешествовал, – при этих воспоминаниях Аркадий улыбнулся.
