Кремлевский пул. Два полюса и шесть континентов - страница 6

О том, что лето у меня будет очень коротким и уже практически закончилось, я узнал от директора студии.

– Срочные новости! Будет специальная экспедиция по спасению «Михаила Сомова»! Александра Степановича не отпустим, на нем большой фильм. А ты можешь собираться!

– Когда ехать?

– Да еще вчера нужно было… Ледокол «Владивосток» уже вышел в рейс. С начальником экспедиции Артуром Чилингаровым вылетишь в Новую Зеландию, там и присоединитесь ко всем. Срочно, сценарий напишешь потом, ищи, кто поедет с тобой вторым оператором, фамилию мне сюда, приказ о запуске фильма подписываю сегодняшним днем.

В вестибюле на первом этаже студии, как обычно, было полно народу. Слух о предстоящей командировке уже, видимо, разошелся в коллективе, поэтому те, кто не хотел в ней оказаться, понимая, что это может быть билетом в один конец, явно старались держаться от меня подальше. Поговорив с несколькими коллегами, я услышал примерно одно и то же: «понимаешь, у меня семья, дети…», «у меня мама больная, не могу ее оставить», «здоровье уже не то… возраст дает себя знать…»

Мне было 25 лет, у меня еще не было жены и детей, родители, слава богу, были здоровы. И до конца дня нужно было найти человека, на которого можно будет положиться в такой сложной ситуации. Я уже совсем отчаялся, когда ко мне подошел Вадим Горбатский, оператор, у которого я начинал работать ассистентом, когда проходил на студии практику в студенческие каникулы.

Через день мы уже сидели в салоне самолета, вылетавшего по маршруту Москва – Дели – Сингапур – Окленд.

Ледокол «Владивосток» уже пришел в Новую Зеландию и ждал нас в столичном порту Веллингтон. Ход операции решили широко освещать в прессе, кроме нас была группа Центрального телевидения и корреспондент ТАСС. На мне еще висела задача вести репортажи с места событий для газеты «Комсомольская правда».

Старт последнего и самого важного этапа экспедиции был назначен на 5 июля 1985 года. Основная задача – подойти на возможно близкое к «Сомову» расстояние и, если не удастся вытащить его из ледового плена, то хотя бы спасти жизнь экипажа, сняв людей вертолетами.

План выглядел просто, но чем дольше шло совещание, тем больше становился очевидным возможный провал всей этой затеи. Такого никогда не было, чтобы ледокол шел в Антарктиду в разгар полярной ночи. Я знал, что в Москве многие известные полярники на предложение возглавить экспедицию отвечали отказом и выразительно крутили пальцем у виска. Артур Чилингаров, заместитель председателя Госкомгидромета, решил рискнуть. Понятно, что в случае успеха он рассчитывал на государственные награды и новую должность на карьерной лестнице. Ну, а если неудача?

Думаю, что многих великих географических открытий просто не случилось, если бы авантюризм не был неотъемлемым качеством характера идущих впереди. Подводя итог совещанию, Чилингаров, вставая из-за стола, хлопнул по нему ладонью и сказал: «Ну что? Других вариантов нет. Поехали!»

На следующий день началось! Ледокол вошел в «ревущие сороковые» широты. Впереди по курсу гуляли волны высотой с девятиэтажный дом. Вскарабкавшись на вершину, мы через несколько секунд проваливались в бездну. Крен с борта на борт достигал почти пятидесяти градусов. Вокруг стоял скрежет металла и звон разбитого стекла. Удержаться на ногах было практически невозможно, потерявших опору людей бросало на стенки кают и коридоров. Взяв камеру и преодолев часть пути на коленях, добрался до капитанского мостика. Темная, пенящаяся масса океанской воды поднималась и обрушивалась на иллюминаторы рубки. Я заметил, что снаружи стали рваться толстые металлические тросы, которыми были закреплены бочки с топливом.