Тим летел во всю прыть. Их тихий отнорок вывел на широкую улицу, глухая утоптанная земля сменилась плиткой, по которой Тим звонко зашлёпал сандалиями.
Далеко впереди спешили сонные юные кролы и кроли, опаздывающие на открытие.
Тим с лёгкой тревогой заметил, что задерживается гораздо сильнее, и поднажал. Ещё бы, праздник Сева – событие чрезвычайное. Раз в год бывает.
И в этом году они впервые в нём участвуют отдельной гильдией. Они – это Тим Корешков, Санья Пушинкова и Юм Хитропрыг.
Каждый год, как солнце поворачивает на зиму и его палящий жар начинает слабеть, кролы понимают, что наступило то самое время. Время выйти на поверхность, чтобы разведать места для новых полей свеклапса, плантаций хрум-корня и посадок сахарной мяты, собрать семена дикого цакобоя или настричь молодых побегов пряного шиша. Это важное ответственное мероприятие, как говорят им в школе, без которого безопасность всего Междунорья под угрозой. Но праздник Сева – всё-таки каждый год! А такие сны, как этот… Эх, что бы мама понимала! Ведь сегодня такая ночь, когда любые сны сбываются. Это все дети знают. И взрослые знали, да забыли. Говорят, если хлопчатку увидишь – верный знак, что найдёшь упавшую звезду. А если Тим найдёт упавшую звезду…
Юный крол на бегу зажмурился. Если он найдёт упавшую звезду, то она будет освещать не только их дом, а целую улицу. Весь Холмоград осветит! Вон в Пещерово звезда на главной площади уже который год светит. Пещерцы для неё хрустальный дом выстроили, хороводы, говорят, водят по праздникам. Вырастет и обязательно поедет в Пещерово, чтобы посмотреть, как там всё устроено. Осветить весь Холмград – вот о чём мечтал Тим. Хороводы завести, пустить свет по всем отноркам, штольням да тоннелям. Убрать это старьё, которым освещается город, – зеркала и световые шахты. Им же сто зим уже нахрустим! Вокзал нороходовый осветить, а то там не масляные фонари, а сплошное несуразие. То коптят, то гаснут. Да и маслом лучше салат приправлять, а не жечь почём зря…
Тим облизнулся и проглотил остатки хрум-корня. Дом, опять же, хрустальный на главной площади выстроить. А на нём, на доме этом, скромно так, внизу, отпечаток его лапы – он кролам подпись заменяет. И чтобы их городской голова, господин Снурри Твердозуб, торжественно объявлял…
Тут Тим во что-то врезался. Перед глазами словно вспыхнули и погасли светляры, вырвавшиеся из фонаря. Крол проморгался. Две пухлые лапы возмущённо лягали воздух. Остальное было погребено в горе тёплой стружки, которую уборщики приготовили, чтобы разбросать по улицам. Кролы любили чистоту даже больше, чем хрум-корень. По модным сандалиям – лакированным, с пряжками из цакового когтя – Тим сразу понял, с кем столкнулся.
– Юм! Конечно, кроме тебя мне под ноги никто попасть не мог! – Он схватился за лапы и вытянул друга.
– Ты где глаза потерял?! – возмутился Юм.
– Это не я, это твоя доля вечно тебя подводит. С тобой же всегда что-нибудь происходит.
– Сегодня со мной произошёл ты, – пробурчал Юм.
Звучный удар гонга поплыл под сводами широкого тоннеля. Звонили на главной площади, и кролам не надо было объяснять, что это значит. Они страшно опаздывали, вот что. Пихаясь локтями, приятели рванули вверх по тоннелю.
– Не толкайся! – продолжал ругаться Юм.
– Под ноги смотри, цак беспёрый!
Они пронеслись по сумрачным улицам, мимо плотно закрытых нор, мимо затворённых лавок, где лишь тускло мерцали светляры в отнорках крыльца у входа, едва не сбили с ног задумчивого крола-уборщика, который сеял опилки и что-то напевал себе в усы, и вылетели на площадь.
