Совещание у шефа «Журналистского расследования» проходило на удивление мирно.
Вяло обсуждали предыдущую передачу, достаточно унылую, что вызывало у Болтика ощущение бешенства. Но сегодня он вел себя на удивление мирно, грустно смотрел на подчиненных, ковырял в ухе кончиком карандаша. Дядя Витя мрачно смотрел что-то на мониторе компактного ДВД, шевеля губами в такт репликам героев.
Паша маялся, с тоской поглядывая на поблескивающий экран своего ноутбука, такой недосягаемый в эту минуту. Семен задумчиво уставился в пространство, похожий на манекен в витрине дорогого магазина.
– Нет горячих тем, сплошная древорезная уголовщина, – пожаловался Крон, ни к кому в особенности не обращаясь.– Скоро закроемся, пойдете в гламурные журналы, светскую чепухню придумывать. А ты, Глазик, будешь длинноногих красоток снимать, для обложек.
Он посмотрел на Александру, рисовавшую на листке жирафика с крылышками и скорбно поджал губы. Женщина ответила пренебрежительной гримаской.
Чем объяснялась такая кроткая пассивность, – приступом панкреатита или иными разочарованиями, не связанными с неудачной передачей, Александра ответить не могла. Может, и в самом деле его угнетало затишье на рынке великосветского грязного белья, политических дрязг и проворовавшихся чиновников.
Часы в углу, гордость редакции, заквохтали и разразились тяжелым звоном. Ничего не предвещало бури.
Однако все они не знали, что штормовой ветер уже приближался к их тихой сонной гавани, чтобы взметнуть вверх и бросить на пристань беззащитные корабли, поломать мачты и борта, сорвать якоря с цепей…
С грохотом распахнулась входная дверь.
На пороге стояла полная разъяренная женщина. Ее рыжеволосые волосы блестели в свете редакционных светильников, словно борода свирепого викинга, пришедшего на этот берег убивать, насиловать и грабить.
– Кто тут Крон, кто! Вы? – заорала она, тыча указательным пальцем на сидящего за столом Болтика.– Нам всем казалось, – вы наш защитник, на кого еще надеяться в этом сраном государстве?! А вы сидите, своей толстой жопой, на своем кресле, и занимаетесь, пес знает чем! А моего мужа убили!
Семен зарделся. Паша встрепенулся и захлопал глазами. Крон наклонил голову, оглядывая гостью.
– А вы кто? – поинтересовался он.
– Я супруга человека, которого хотят убить!
Александра незаметно зевнула.
– Ну вот, – проворчал Глазик. – Так он еще жив?
Эффектное появление закончилось тем, что женщина разрыдалась, упала на стул у двери, закрыла лицо руками. Ее плечи стали ритмично вздрагивать. Лет под сорок, решила Александра, пририсовывая жирафу пропеллер, – чуть ниже, чем у Карлссона.
– Если жив, так это не к нам, – хихикнул Паша, так тихо, что только журналистке и было слышно.
Крон потребовал принести воды, пересадил плачущую женщину в кресло, ближе к столу, и отправил Глазика, Семена и Пашу покурить на свежем воздухе. Александра осталась.
– Кто ваш муж, жив или нет, и что ему грозит, если жив? – забросал женщину вопросами Крон, нависая над рыжими волосами.
Александра, продолжая наблюдать за посетительницей, решила, что та одета хоть и дорого, но несколько безвкусно. Это навевало образ благополучной семьи, сравнительно недавно разбогатевшей.
– Мой супруг, – всхлипывая, делилась женщина, – Алик Балаганов. Его вчера пытались убить.
– Александра, верни, пожалуйста, Глазика. И пусть камеру свою возьмет. Вы не возражаете… простите, как вас зовут?
