Чтобы разрядить неловкую атмосферу, я кладу себе на тарелку еще пару булочек, будто не утратила весь аппетит, едва Рордин вошел в зал.
Он скрещивает руки на груди и бросает пронзительный, леденящий взгляд через стол.
– Бейз, – тяжело, словно это не слово, а валун, роняет Рордин.
Сдерживаюсь, чтоб не вздрогнуть, и смотрю влево. У Бейза дергается кадык.
– Ей приснился кошмар.
Воцаряется тишина, потрескивает напряжение. Потягиваю апельсиновый сок и маринуюсь в потоке беззвучных слов, которые будто бы обладают собственным вспыльчивым сердцебиением.
– Поговорим об этом позже, – рокочет Рордин, в голосе звучит мрачное обещание чего-то неприятного.
У меня по спине пробегает дрожь.
– Конечно, – хрипит Бейз и отодвигает тарелку с яичницей в сторону.
Такая уж у Рордина способность – выдрать тебя из приятной атмосферы и задавить своей беспощадной аурой.
Я чищу мандарин, который не собираюсь есть, и делаю вид, что меня не существует.
– Почему ты выходил так поздно? – Бейз пристально смотрит на Рордина, закатывая рукава.
– Прибыл срочный спрайт. Разведывательный корабль вернулся раньше, чем ожидалось. Я отправился к ним навстречу.
Бейз застывает.
– И?
Рордин почти незаметно качает головой.
Глядя на мандарин, я веду бой против его упрямой кожуры и хмурюсь так сильно, что меж бровей, наверное, навсегда останется бороздка.
Безмолвные беседы Рордина и Бейза всегда задевают меня за живое.
– Орлейт? – прерывает мои размышления голос Бейза, и я поднимаю взгляд. – Какие планы на день?
– Тебя платят, чтоб ты за мной следил. Ты явно знаешь мой распорядок лучше меня самой…
Бейз пожимает плечами.
– Ты не всегда выполняешь дела в одном порядке. Что первое?
Он прав. Мой распорядок дня и правда зависит от погоды, от того, насколько сильно Бейз надрал мне задницу на тренировке, и от того, посещает ли кто-то поместье.
Но все-таки…
Он завел пустой разговор, а он никогда так не поступает, и мне становится неуютно. Бейз либо пытается отвлечь мое внимание, либо у него иные намерения.
– Ну, сперва я, наверное, навещу Кухарку… проверю ловушку… ой! – Едва не вскрикиваю, слегка подпрыгнув. – Только что вспомнила. Вчера я закончила рисовать подарок для Кая. Надеюсь, все высохло и я смогу его подарить Каю уже днем.
В зале резко становится холодно.
Бейз делает глоток сока, затем выдает мне приторную улыбочку.
– Прости, что спросил.
Прости, что?..
Мое внимание привлекает Рордин – и я тут же натыкаюсь на его мрачный, каменный взгляд.
Ох.
– Тебе не нравится Кай?
Барабаня пальцами по бицепсу, Рордин сжимает губы в тонкую нитку.
– Я этого не говорил.
– У тебя на лице написано.
Он вскидывает бровь. Зуб даю, в его глазах-озерах кружат завихрения.
– Ты нас так и не представила. Как он может мне не нравиться?
Я открываю рот и закрываю его обратно, задыхаясь под тяжестью пристального взгляда.
Ненавижу, когда Рордин так делает. Бросает мне вызов, заставляя выйти за пределы зоны комфорта. Пилит меня так, будто я нечто, требующее починки.
Уединенное существование, привычные дела, отдушина в виде побега к бухте каждую неделю… они держат меня в узде, и я не рискну запятнать нашу с Каем дружбу, лишь чтобы удовлетворить властный нрав Рордина. Кай – единственное, что принадлежит мне по-настоящему.
Опустив взгляд, смотрю на горку мандариновой кожуры, которая наполняет воздух своим горьковатым ароматом.
– Так я и думал, – рокочет Рордин, и я стискиваю кулаки так сильно, что от ногтей на ладонях остаются маленькие полумесяцы.
