А вот Ричард преизрядно удивил своего наставника. Во-первых, он вообще не придерживался никакой тактики. Лицо сосредоточенно, взгляд слегка расфокусирован – и резкие атаки по обходной траектории, прямо-таки балетные пируэты, хаотичная смена уровней, уходы и подкаты, мгновенная и практически непредсказуемая смена рук… Короче, юного Гринривера ножу не просто учили, а учил хороший мастер. И Ричарду это дело явно нравилось. Наконец, он однозначно работал, исходя из типа клинка – никаких длинных режущих ударов с протяжкой, бесполезных при работе трёхгранной «иглой». Только короткие секущие махи самым остриём, и явная подготовка к колющему выпаду.
Окажись на месте полковника не боевой офицер, а обычный штатский – ему бы пришлось ой как туго. Увы, Ричард проигрывал в силе и скорости, и с каждой секундой это становилось всё яснее.
Будь в руках противников стандартные войсковые ножи, Мевероль разделал бы Ричарда на мясное рагу буквально за полминуты. Но даже в его мощных лапищах короткий трёхгранный нож мог оставлять лишь неглубокие порезы на теле Гринривера. А тот, как ни удивительно, отвечал единичными, но куда более глубокими рассечениями. Однако к исходу первой минуты руки и грудь его покрылись кровью, и удерживать нож становилось всё труднее.
Ричард явно выглядел всё более растерянным. Он безусловно выигрывал у полковника в тактике и мастерстве – и в то же время безусловно проигрывал по факту. Совместить эти противоречия ему не удавалось, и глаза молодого человека застилала пелена неудержимой, запредельной ненависти.
Наконец произошло то, что должно было произойти. Уставший и потерявший много крови Ричард чуть запнулся в очередном пируэте, неуверенно опершись на правую ногу. И, чтобы не упасть, взмахнул руками, открывшись на мгновение…
Полковнику этого мгновения хватило с лихвой. Его нож вошёл аккурат в середину живота Ричарда. Два крика слились воедино – вопль боли, изданный Гринривером, и торжествующий рёв Мевероля.
Только звучали они не более двух секунд. Рёв полковника внезапно прервался, а крик Ричарда перешёл в торжествующее шипение.
Мевероль в увлечении своей победой забыл главную истину поединка: если ты оказался на дистанции смертельного удара – то и противник тоже на ней. А на теле не так уж много мест, попадание в которые убивает мгновенно. Или хотя бы надёжно обездвиживает.
Живот к ним не относится.
Воодушевлённый успехом, Мевероль решил закрепить результат – и вспороть живот Гринриверу сверху донизу. Только вот сделать это трёхгранным шилообразным клинком не по силам даже такому мордовороту. Зато Ричарду оказалось вполне по силам вогнать нож в левую глазницу полковника.
По рукоять.
Да, мозг – то самое место, попадание в которое убивает практически мгновенно.
Несколько мгновений противники стояли лицом к лицу, не двигаясь. Клинок Ричарда торчал из глаза полковника Мевероля, нож Мевероля – из живота Ричарда.
В зале царила мёртвая тишина. Ричард, стиснув до хруста зубы, внимательно смотрел, как гаснет жизнь в правом глазу полковника, выпученном от последнего изумления. Затем медленно разжал его пальцы на рукояти ножа, по-прежнему торчащего из живота. И брезгливо толкнул Мевероля пальцами в грудь. Медленно, как срубленное дерево, труп полковника рухнул на дубовый пол.
Ричард, сжимая рукоять ножа левой рукой, медленно пошёл к императору. По лицу его растекалось глубокое умиротворение. В шаге от столика молодой человек остановился, коротко кивнул, обозначая поклон, и потянулся к бутылке. Император с выражением глубочайшего удивления на лице протянул ему спиртное.
