Кровь и тени Эльдранора - страница 12

Накинув тёплую дублёнку, Эйден подошёл к окну. За стеклом рождалось утро. Сквозь хмурые облака робко пробивались первые лучи зимнего солнца, освещая заснеженные просторы Фростхейма. Морозные узоры на стекле переливались в слабом свете, и Эйден долго не мог оторвать от них взгляда, словно видел перед собой не будни сурового королевства, а фрагменты сказки.

Зашнуровав ботинки и накинув капюшон, он спустился вниз, на первый этаж трактира. Здесь всё было привычно и неизменно: лёгкий утренний гул, запахи свежего хлеба и травяного чая дарили чувство умиротворения. В этом месте, словно выпав из времени и пространства, Эйден впервые за долгое время почувствовал подлинный покой.

Внизу его обволок аромат горячей выпечки, жареного мяса и специй. На кухне, как и каждое утро, суетилась Эйлин – жена Рода. Её быстрые, точные движения казались танцем, в котором тепло очага превращалось в энергию, поддерживавшую её неустанный труд. Атмосфера домашнего уюта, наполненная простыми радостями, словно окружила Эйдена мягкими объятиями, заставив на миг забыть о тяготах и страхах, оставшихся за порогом трактира.

Эйлин, заметив его, на мгновение замерла. На её лице расцвела искренняя улыбка, от которой в комнате стало ещё теплее. Хотя Эйден почти не говорил, она всегда встречала его так, будто знала сто лет. В её глазах он не был суровым воином со шрамами в душе, а человеком, способным на иные чувства, нежели ярость и боль.

– Ах, Эйден! – радостно окликнула Эйлин, легко перескакивая к столу с большим глиняным горшком. – Я как раз приготовила кое-что новенькое. Попробуй, уверена, тебе понравится!

Эйден ответил кивком. Он всё ещё смущался от столь искренней заботы, непривычной после лет лишений и жестокости. Но Эйлин умела найти к нему подход без слов. Её доброта говорила сама за себя, делая то, чего были не способны никакие речи.

С ловкостью, отточенной годами, Эйлин положила на тарелку большой кусок горячего пирога и поставила перед Эйденом. Её глаза лукаво сверкнули, и она подмигнула:

– Я постаралась специально для тебя. Если вдруг не понравится – не скрывай, но учти, придётся доесть всё до крошки, – поддразнила она, возвращаясь к своим делам, но время от времени оглядываясь, чтобы увидеть его реакцию.

Эйден лишь слегка улыбнулся, чувствуя, как тепло, идущее от этой женщины, наполняет его изнутри. Здесь, в тихом углу трактирной кухни, он вдруг понял, что не всё в мире сводится к боли и холодному стуку кирок в подземных шахтах. Здесь был вкус хлеба, аромат чая и тепло улыбки, которые на миг позволяли верить в лучшее.

Эйден посмотрел на пирог: золотистая хрустящая корочка, тёплый аромат сыра и приправ. Под пристальным взглядом Эйлин он осторожно откусил кусочек. Вкус оказался ещё лучше, чем он мог представить – нежный, согревающий и удивительно домашний. Эйден одобрительно кивнул, выражая признательность без слов.

Эйлин рассмеялась, отряхивая руки о полотенце, затем наклонилась чуть ближе, её голос смягчился и потеплел:

– Знала, что тебе понравится! Перед моими пирогами никто не устоит. – На миг она задержала на нём взгляд, и в её тоне прозвучали заботливые нотки: – Тебе это нужно, Эйден. Ты мало ешь и ещё реже улыбаешься. А теперь, хочешь ты того или нет, ты – часть нашей семьи. Мы о тебе заботимся.

Её простые слова, произнесённые без нажима, но с искренней теплотой, задели скрытые внутри раны, которые Эйден долго старался не замечать. Привыкший к холодному одиночеству, он редко встречал истинную заботу. Но Эйлин – простая женщина из скромного трактира – с лёгкостью приняла на себя роль хранительницы его покоя. В её глазах Эйден был кем-то близким, кого нужно оберегать, как младшего брата или дорогого гостя, заблудившегося в чужом мире.