Кровь и тени Эльдранора - страница 18

– Эйден! Торстен! – раздался радостный голос Эйлы, хозяйки трактира. Её лицо, озарённое тихим светом и собственной открытой улыбкой, засияло ещё ярче, когда она увидела их. Будучи занятой подносами, блюдами и уборкой, она всё же нашла мгновение, чтобы приветливо кивнуть Эйдену. Заметив его покрасневшее от мороза лицо и тёплую ухмылку, Эйла словно ещё больше смягчилась, будто укутывая их невидимым шерстяным одеялом своей доброжелательности.

Рядом стоял Род – её муж, мужчина крепкого телосложения, скрестивший руки на груди. Он вёл тихий разговор с Сигмундом, своим тестем. Когда Эйден бросил на них взгляд, его душу согрело необычайное тепло: простая семья, не воины, не маги, не герои, а обыкновенные люди, державшиеся друг за друга, как крепкие корни могучего дерева. В этом зрелище была своя магия – магия единения и близости, словно здесь плелось невидимое кружево родства и дружбы.

Эйла, заметив, что Эйден замер на месте, с тёплой улыбкой поинтересовалась:

– О чём задумался, Эйден? – её голос звучал ласково, почти по-матерински. Потом она взглянула на Торстена, который наигранно нахмурился, и весело добавила: – И что ты снова с ним учинил?

Торстен, вскинув брови, громко воскликнул:

– Да он подножки мне ставит, как обычно! – В его сияющих глазах читалось озорство, а смех, готовый вырваться наружу, подтверждал: ни о какой обиде речи не шло. Это была их игра, их тайный язык веселья и поддразнивания.

Эйден лишь пожал плечами и ухмыльнулся ещё чуть заметнее, словно говоря: «А разве могло быть иначе?» Атмосфера трактира постепенно просачивалась в него, словно тёплый мёд, заполняя внутреннюю пустоту. Здесь он был в безопасности, укрыт от невзгод и ветров внешнего мира.

Род приподнял бровь и с лёгкой усмешкой сказал Эйле:

– Эйден может стать достойным защитником для Торстена, но уж в честной игре с ним лучше не связываться.

Эйла рассмеялась, вытирая руки о полотенце:

– Будь ты рядом, Род, может, и защитил бы сына! – поддразнила она мужа, её глаза блестели лукавым огоньком. Потом, повернувшись к Эйдену, улыбнулась теплее: – Кстати, Эйден, не поверишь! Помнишь того странного путника с вороном? Он оставил нам серебряник! Представляешь, за одну ночь больше, чем мы зарабатываем за целый месяц! – В её голосе звучала смесь удивления и лёгкой тревоги. – Мы не привыкли к такой щедрости.

Слова о путнике тут же напомнили Эйдену о том странном, мрачноватом человеке, от которого веяло тайной. Вороны редко несут добрые вести, а этот был особенно зловещ. Щедрый серебряник теперь казался уже не даром, а загадкой, требующей внимания. Но Эйден предпочёл промолчать, лишь хмуро кивнув, словно говоря «Я учту».

– Что ж, – задумчиво отозвался Род, качнув головой, – если бы каждый наш гость платил столь щедро, давно бы жили по-королевски. Но не думаю, что придётся на это рассчитывать.

Эйла кивнула, и в её взгляде промелькнула искра надежды, тут же сменившаяся хозяйственными заботами:

– Нам ведь нужно подготовиться к празднику. Эйден, сходил бы ты в Роискуд за провизией и святого дерева прикупить – надо возжечь его на праздник. – Она обернулась к Сигмунду в поисках поддержки: – Сигмунд, ты ведь пойдёшь с ним? Путь недалёкий, но вдвоём спокойнее.

Сигмунд молча кивнул, взглядом показывая, что понимает и одобряет. В его суровых чертах угадывалось уважение к Эйдену. Они оба были молчунами, ценившими действие над словом.