— Вера? — министр подошёл ближе, запахнул на ней накидку поплотнее, — вы в порядке? Если хотите, можем уйти в любой момент. Без телепорта, просто останетесь спать у меня на третьем этаже.
— Не надо, я в порядке. Так где храмы?
— Прямо здесь, — министр обернулся и очертил широким жестом темноту за следующей аллеей, — центральный — Патерус, за ним — Вариус, слева мужская анфилада, справа — женская, дальний — храм Мориуса, бога смерти, и усыпальница под землёй. Всё закрыто, Георг приказал их не отапливать и не освещать, он давно сюда не ходит.
— Почему?
— Не верит в богов, это самая распространённая версия, — он взял её за руку и повёл вокруг фонтана, она пыталась рассмотреть крыши храмов в ломаной линии между чёрным небом и чёрными деревьями. — В детстве он ходил туда, но потом что-то случилось, и перестал. По дворцу ходит байка, что он молился Патерусу среди ночи, и что-то увидел, от чего бежал с воплями до самой своей комнаты, то ли бог ему явился, то ли почудилось что-то, никто не знает. Но байка есть, а очевидцев нет, а у него я не спрашивал. Если хотите, спросите вы, он к вам как-то резко проникся, может и рассказать. Вы и в своём мире так на людей влияли? — он посмотрел на неё, она улыбнулась и пожала плечами, задумчиво сказала:
— Если предположить, что в моём мире все такие, как я, то было бы логично, если бы все обладали какой-то природной защитой от этого. А раз в вашем мире таких нет, то и защиты, видимо, нет, поэтому все так легко расслабляются.
— Хм, надо подкинуть эту идею Кайрис.
— Зря вы на неё вызверились.
Он молчал, под ногами влажно сминались листья, Вера уже жалела, что сказала это. Он медленно глубоко вдохнул и очень сдержанно сказал:
— Пусть знает своё место. Мы с ней не друзья, она на меня работает, потому что подходит для этой работы, я ей плачу, она выполняет приказы — всё просто, без самодеятельности. Да, мы вместе учились, и хорошо сработались во время практики, она там была единственной женщиной, но держалась очень достойно — я не отрицаю её квалификации, я даже позволяю ей обращаться ко мне на «ты», потому что мы знакомы полжизни, но это не даёт ей никаких привилегий, пусть держит своё чувство юмора при себе, и свои советы пусть засунет себе... обратно. У неё большие проблемы с мужчинами, детская травма, связанная с насилием, ей лично ничего не сделали, но она видела такие вещи, которые для ребёнка оказались... сложными. Она сама об этом знает, и сама решила посещать специалиста, прошла курс лечения, её официально допустили к любой работе, у неё не было никаких проблем никогда, я считал, что это не влияет на её объективность. А тут вылез сюрприз.
— А почему вы думаете, что она необъективна?
Влажный звук шагов, шорох ветра, медленное размеренное дыхание, такое чёткое, как по секундомеру. Вера молчала, сама себе пытаясь ответить на свой вопрос.
Аллея упёрлась в массивные двери в глубоком проёме, петли и ручки поблёскивали влагой, министр толкнул дверь ногой и вошёл первым, зажёг свет, Вера прищурилась от яркости и застыла с запрокинутой головой — роскошно расписанный потолок изгибался множеством ярусов, небольшие круглые, треугольные и длинные картины из жизни святых складывались в единую мозаику, как будто приветствуя и приглашая идти дальше.
