Теперь возникла дилемма: поощрять ее слабости или убеждать в силе? Возвысить ее или сломить? Мне не нужна была конкуренция. Хадрит и так мешался, а если Сира поддержит его планы, это может поставить под угрозу все, ради чего я страдала. Все, что меня заботило: возвращение Потомков, предотвращение Великого ужаса, моя пламенная жажда мести – все это пронеслось в голове за одно нерешительное, болезненное, горькое мгновение.
– Сира, дорогая, ты словно алмаз, считающий себя кварцем. Маленький львенок, из-за размера полагающий себя уличным котом. Ты не невежественна и не слаба. У тебя есть все, что нужно. Уверена, если ты поговоришь с братом, поговоришь с шахом, нам всем будет лучше. Ты никогда не узнаешь свою силу, пока не попробуешь.
Я сжала ее руку. Если бы только я сказала эти слова своим дочерям, внучкам и правнучкам, пока они еще дышали.
Она закрыла глаза, и из них полились слезы. Похоже, я тронула ее сердце.
– Ты правда так думаешь?
– Я это знаю, милая.
Мне хотелось спросить ее о Хадрите и чувствах к нему. Но как это возможно, не раскрывая, что я шпионю за ними? Хадрит и Сира редко встречались в открытую, так что я не должна была знать. Можно ли как-нибудь выпытать?
– Сира, ты когда-нибудь думала найти себе мужа?
Учитывая нашу дружбу, можно предположить, что мы уже не раз это обсудили. Но мы с Сирой не говорили о таком, я – по очевидным причинам, но почему она никогда не затрагивала эту тему, я толком не понимала.
– Конечно, думала. Мне почти двадцать четыре. Но никто не делал предложения.
Трудно в это поверить. Сотни визирей и пашей с радостью заполучили бы сестру кагана, для себя или сыновей. В Аланье полно богатых купцов, Философов, шейхов, и такая девушка не могла остаться незамеченной.
– Ты когда-нибудь спрашивала шаха Тамаза, делал ли кто-нибудь предложение? Он твой опекун, они должны были обращаться к нему.
– Разве он не сказал бы мне?
– Вовсе не обязательно, если он считал предложения неподходящими. Ты должна спросить его. – Я игриво подняла бровь: – Если только… если только у тебя нет никого на примете.
На ее розовеющих щеках образовались ямочки, когда она улыбнулась.
– Ну, может быть. То есть я не знаю.
– Ради Лат, кто же он? Ты не можешь скрывать это от меня!
Она выпрямилась и решительно откинула прядь волос со лба.
– Ладно, это Хадрит.
Так… и что же мне делать? Поощрять этот ужасный союз или зародить сомнения? Подруга поддержала бы, но Хадрит разнюхивал повсюду, словно ищейка, и мог разрушить все, что я построила. Что бы я сказала, будь Сира моей дочерью?
– Если все получится, мы с тобой будем видеться чаще, – сказала я. – Они с Кярсом большие друзья. Даже лучшие друзья. И они так… сильно похожи. В хорошем смысле… и в некотором не очень хорошем.
Она нахмурилась:
– Например?
– Например, на прошлой неделе… э-э-э, знаешь, мне не следовало говорить. Забудь об этом.
Она подалась вперед:
– Скажи мне.
Я сжала руки.
– Я шла на Большой базар и увидела Хадрита выходящим из.
– Откуда?
– Ты знаешь.
– Из дома наслаждений?
Я кивнула.
Сира отвела взгляд, больше опечаленный, чем удивленный.
– Он встречается с разными людьми. Иногда ему нужно водить визирей и послов в такие места, чтобы заключать сделки и тому подобное.
– Ты права. Хотя было кое-что еще.
Сира поставила локти на стол.
– Что еще?
– В другой день я видела его с дочерью Великого адмирала. Ты ее знаешь, девчонка с огненно-рыжими волосами. Наполовину кармазийка. Они выглядели…
