Как зловеще. Тот или иной каган вечно пытается объединить племена, чтобы идти на юг. Насколько я знаю людей Бескрайности, легче объединить рыб в море, хотя Селук Предатель сумел объединить и рыб, и акул, и дельфинов, и даже кораллы, если провести аналогию.
– Я не утверждаю, что знаю все, – сказала Сира. – Или даже многое. Но я знаю, что в Аланье все имеет свою цену – стихи, специи, рабы или земля.
– У нас нет столько золота, чтобы заплатить за землю, которая нам необходима. Я надеялся начать здесь торговлю, чтобы заработать больше, но кто-то обезглавил моих купцов, как тебе известно.
Сира покачала головой:
– Когда это золото было нашей валютой, брат? У нас есть то, за что аланийцы отдадут полцарства. И вторую половину в придачу. – Она что, улыбается? Жаль, что я не могла толком видеть ее лицо под таким углом. – Ты знаешь, что у Аланьи больше нет выхода к Юнаньскому морю. Пираты-этосиане, остатки армии, которую Кярс разбил в прошлом году в Сирме, захватили все приморские города и крепости. До зимы осталось три луны. Наследному принцу и его гулямам не удастся вернуть все побережье. В лучшем случае пару крепостей, которые враг снова займет, как только они уйдут.
Эта девушка знала больше, чем показывала. Да и языком владела неплохо.
– Ты предлагаешь мне помочь им?
– Нет. Я предлагаю прогнать пиратов, а взамен шах отдаст тебе побережье, чтобы защищать от его имени.
Идея надуманная, но я уважала ее упорство. Только Тамаз ни за что не согласится.
Джихан фыркнул:
– Тамаз наплюет на это. Мы слишком отличаемся от аланийцев. Может, он и отдаст нам какую-нибудь бесплодную гору, если будем торговаться как следует, но западное побережье? Скорее луна расколется, чем такое произойдет.
– Полагаю, он лучше отдаст его тебе, чем этосианам. Но тебе придется сделать для него еще кое-что. Очень серьезное.
Он ухмыльнулся:
– Убить его врагов и…
Сира встала и оглядела брата, завеса кудрявых волос по-прежнему скрывала от меня ее лицо.
– Пойди в святилище святого Джамшида, встань на колени перед Хизром Хазом и на глазах у всего царства отрекись от Пути потомков, встань на Путь святых от лица всего племени.
– Ты серьезно?
Джихан поднял руки, будто не веря своим ушам.
– Ты хочешь аланийскую землю, но не хочешь становиться таким, как они. Нельзя получить и то и другое, брат. Ты сказал, что не винишь меня за то, какой я стала, но я выбрала этот образ жизни всем сердцем. Я аланийка. Я больше не одна из вас. Хочешь жить в тепле зимой? Хочешь спастись от страшных племен на севере? Нельзя прийти на новую землю, цепляясь за старые обычаи. Тебе лучше поупражняться в парамейском, ведь, насколько я помню, ты никогда хорошо его не знал. Теперь, если ты согласен, я пойду и передам предложение шаху Тамазу.
Впечатляюще. Я давно усвоила, что многим мужчинам, чтобы сдвинуть горы, нужна лишь хорошая порка острым языком. Ее самоуверенность потрепала мне нервы, и я захлопала крыльями.
– Что ж… – Джихан почесал бороду. – Обращение в другую веру вырвет эту вечную занозу из моей задницы – Гокберка и его проклинателей святых. Этот дурак думает, что станет каганом после моей смерти. Конечно нет, если мы сменим веру. Возможно, это хорошая причина, чтобы даже.
В дверь спальни постучали. Я снова оказалась в шкафу, в темноте. Сквозь отверстие пробивался унылый луч заходящего солнца. Постучавший вырвал меня из дронго, но, в отличие от предыдущего раза, когда меня вытащили в середине цикла, сейчас цикл почти завершился, и разделение не было болезненным.
