В море Лиза заходила по пояс под присмотром мамы, подружек или, позже, бойфрендов. Путешествия завораживали поначалу, особенно ей нравилось попадать из зимы в лето и нежиться на солнышке, но с возрастом Лиза стала воспринимать Холм как удручающую данность. Она прекратила гулять по душистым лугам. Сидя по-турецки на одном месте, ждала возвращения «домой». Если бы не гербарий, шелуха дохлых насекомых и комья земли в коробке, она бы приняла официальную гипотезу о расстройстве нервной системы. О том, что мозг изнасилованного ребенка создал убежище.
Но Холм существовал. Лизина тайна, которой она однажды, в постели, поделилась со своим молодым человеком. Лизе было тогда девятнадцать, Олегу – за тридцать. Она училась на факультете журналистики, он преподавал теорию социально-массовой коммуникации. Она знала, что он не поверит.
– Ты меня разыгрываешь? – засмеялся Олег.
– О, если бы. Двадцать девять раз. В сумме я была там примерно десять-пятнадцать часов. – Она смотрела на него без тени улыбки, и у Олега опустились уголки губ.
– Это… странно. И… как-то жутковато.
– Печально, что я не могу забрать тебя туда. – Лиза пожалела о своей исповеди. Чтобы снять напряжение, погладила Олега по голому торсу. – Мы бы занялись сексом в другом измерении.
– А ты не боишься застрять там навсегда?
– Боюсь, – тихо сказала Лиза. – Я много чего боюсь. Например, что ты теперь разлюбишь меня.
– Глупая! – Олег оплел ее руками.
– Знаешь, в следующий раз я постараюсь поймать бабочку.
– М? – не понял он.
– Я поймаю бабочку и принесу ее тебе как доказательство. А пока – давай забудем обо всем, что я говорила.
С возрастом припадки становились реже, ждать нового пришлось семь месяцев. Лиза вырубилась четырнадцатого февраля на романтическом свидании, не донеся ложку до рта и забрызгав крем-супом платье. В реальном мире прошла минута. Полчаса прошло на зеленых лугах, под голубым небом с разрозненными облаками.
– Милая… – потормошил ее Олег. – Боже, ты так меня напугала! – Почти те же слова сказала ей Катюша много лет назад.
Лиза протянула к Олегу руку и разжала пальцы. Крушинница спорхнула с ладони и полетела по ресторану, сопровождаемая ошарашенным взором Олега. Хрупкое желтое пятнышко, рожденное в иной реальности.
– Как я и обещала.
Вскоре Лиза и Олег расстались. Он мог принять ее легкое помешательство, ее чудинку, но видеть рядом с собой девушку, способную приносить бабочек из параллельного измерения, не хотел.
В две тысячи девятом Лиза переносилась единожды, затем последовала пауза в два года. Она снова попала на Холм через неделю после кончины мамы.
Лиза поняла, что скучала по этому месту. Расплакалась и зашагала куда глаза глядят. Ветерок обдувал лицо, ноги тонули в траве. Она отошла достаточно далеко, когда вдруг почувствовала спиной чей-то взгляд. Лиза обернулась. В тот миг она подумала, что горб в поле может быть курганом, могильной насыпью, захоронением каких-то племен, кочующих меж мирами. Солнце било в глаза, слезы застилали обзор, но Лиза видела размытую фигурку женщины, стоящей на Холме.
– Мама? – спросила она. Первое, что пришло в голову. Душа матери навестила дочь в укромном уголке. – Мама! – Лиза побежала к Холму… и рухнула назад в свое тело, застывшее у печи. Кофе вскипел и вылился из дребезжащей турки на плиту.
Следующего раза Лиза ждала восемь лет.
* * *
– Черт, черт, черт! – Лиза прижала ладони к щекам. Вспышка застала ее, спешащую к остановке, на проезжей части. У Глеба изменились планы, и он вот-вот должен был привезти Анянку домой.
