Как и в январе, Лиза совсем не испугалась. Напротив, ей было ужасно любопытно. И она отправилась утолять любопытство. Примерно полчаса – сказать точно она не могла, так как механические часы перестали работать вместе с сотовым, – Лиза гуляла по лугу. До вспышки, до боли, до того, как она очнулась на обочине, окруженная неравнодушными прохожими, уверенными, что велосипедистка на минуту – да, на минуту! – лишилась чувств, ударившись головой. Лизе еще повезло: при падении она лишь стесала кожу на подбородке и разбила колени.
– А где ваша куртка? – спросил сердобольный пенсионер. – Вы же вроде в куртке были? Не украл ли кто?
Лиза не стала говорить, что куртка осталась на Холме, где вечное лето и вечный полдень.
Мама не поверила ей. Даже когда в третий раз Лиза отключилась в подъезде, приложилась к бетону виском и принесла с Холма симпатичный букет полевых цветов – мама предпочла отмахнуться от доказательств. Выбросила цветы из иного мира в мусорное ведро и отвела дочь к доктору.
– Давай так! – говорила Лиза в приемном покое. – Я вырублюсь, а ты на меня смотри. Я сниму какую-нибудь вещь – вот увидишь, она исчезнет в нашей реальности!
– Конечно, конечно, – поддакивала мама. – Как ты скажешь, родная, только успокойся.
Консультацией у психолога не обошлось. Лизу изучал седовласый московский сомнолог, специалист по расстройствам сна. Ее обклеили проводами: процедура называлась полисомнография. Врачи диагностировали у Лизы нарколепсию – редкое заболевание нервной системы, при котором человек неконтролируемо засыпает. Резкое снижение мышечного тонуса сопровождается слуховыми и зрительными галлюцинациями. Это означало, что в будущем, до полного исцеления, ей нельзя будет не только управлять транспортом, но и плавать. Придется быть предельно аккуратной. В любой момент она может… как ты говоришь, детка? Да, перенестись на Холм. Погулять по лугу.
Лиза больше не пыталась переубедить взрослых. Она завела тетрадь, в которую записывала данные наблюдений.
Сколько бы я там ни находилась, здесь проходит меньше минуты.
Одежда, обувь, содержимое карманов, все, что в руках +
Контролировать перемещение —
Покакать в другом мире +
Бабочки, кузнечики, божьи коровки и т. д. +
Говорящие бобры, Злая Ведьма Запада, Чеширский Кот —
В коробке из-под фена лежали образцы почвы. Меж страниц Роджера Желязны – засушенные растения. Трава, цветы, насекомые Холма ничем не отличались от земных насекомых, цветов и трав.
Развлекаясь, Лиза придумала Принца. Принц был таким стеснительным, что не решался подойти к ней и завести разговор; он наблюдал, прячась. Это он забирал вещи Лизы. Попадая на Холм, Лиза оказывалась в одной и той же примерно точке, но забытые ею курточка, жевательная резинка или специально оставленные носки пропадали. Иногда Лиза обращалась к вымышленному Принцу, пела ему и рассказывала о заботах и тревогах реальности.
Лиза охладела к записям в шестнадцать лет. Ей нечего было писать: на Холме и в окружающих Холм полях вообще ничего не происходило. Разуверившись в принцах, Лиза лишь документировала частоту припадков. Максимальное количество – семь, в 2004-м. В среднем – три-четыре раза за год. Пребывание на Холме никогда не длилось больше получаса – по прикидкам, ведь все телефоны, которые были у Лизы, там глохли. Все мобильники зависали.
Лиза не могла контролировать перемещения или подготовиться к ним. «Вспышки» не зависели от ее настроения, местоположения или менструального цикла. Она попадала в страну вечного полудня из спальни, автобуса, общежития, университетской аудитории. Однажды упала с лестницы и набила шишку, но в целом приступы протекали гладко.
