Но даже в этих редких светлых моментах темнота всегда была рядом.
Однажды ночью Дэрил проснулся от кошмара – мать кричала, а его тело разрывал страх и боль. Рэй почувствовал тревогу брата и тихо вошёл в комнату.
– Всё хорошо, – шепнул он, взяв Дэрила за руку. – Я рядом, ты в безопасности.
Маленькая рука Рэя была якорем, удерживающим Дэрила в настоящем. Когда Мэй уходила из дома на несколько часов, Рэй ложил свою маленькую ладошку на руку брата.
– Ты мой брат, – сказал он тихо. – Я всегда буду с тобой.
Их связующая нить была крепче любого ужаса и боли.
Каждый вечер перед сном они рисовали мотыльков на бумаге и отпускали их в окно – как символ надежды и мечты о лучшей жизни.
– Когда-нибудь мы улетим отсюда, – говорил Рэй.
– Да, и больше никто не сможет нас сломать, – отвечал Дэрил.
Но вскоре Мэй стала всё сильнее погружаться в тьму – терять контроль над собой, всё чаще возвращалась домой пьяной, с чужими мужчинами, а её злость и ненависть превращались в острую угрозу для братьев.
И именно в такой дом, где каждый день был битвой за выживание, вплеталась их непрекращающаяся, светлая связь – единственное спасение и смысл.
Глава 3. 3 июня 1972 года
Дэрилу было девять, Рэю – шесть. Дом окутывала тишина, нарушаемая лишь прерывистым дыханием Мэй, сидевшей на порожке кухни, с бутылкой дорогого вина рядом. Она уже не помнила, откуда взяла эту бутылку, но теперь это не имело значения – алкоголь расплывался по венам, а в голове царил хаос и пустота.
Вдруг тишину разорвали резкие звуки – разбитое стекло, скрип и грохот. В дом ворвались двое мужчин. Один – высокий, в черной кожаной куртке с эмблемой бойцовского клуба, другой – в плотной темной толстовке, лицо частично закрывала маска, скрывавшая рот.
Дети были дома. Первым, кто услышал шум, был Дэрил. Он тихо вышел из комнаты Рэя, наклонился и шепнул: – Оставайся в кровати и не двигайся.
Он осторожно подошел к коридору, ведущему к кухне, и замер на пороге. Перед глазами стояла ужасная сцена – двое мужчин избивали Мэй. Тот же хладнокровный и жестокий стиль, что он когда-то видел у неё самой.
Он слышал, как трещат её ребра, слышал её стоны, перемешанные с жестокими криками. Один из мужчин выругался:
– Где деньги, сука?!
Он схватил Мэй за волосы и резко поднял её голову, заставляя встретиться взглядом. Лицо женщины было изрезано кровью, губы распухли, глаза смотрели в пустоту.
Другой медленно достал пистолет, снял его с предохранителя и, глядя на Мэй, холодно произнёс:
– Куда ты дела наши бабки, воровка?
«Кончай её», – коротко бросил мужчина в кожанке.
И раздался выстрел. Глухой, пронзительный, заполнивший весь дом эхом смерти.
Дэрил стоял на пороге кухни с жуткой улыбкой на лице – непонятной, пугающей.
Вокруг царила тишина. В этот момент в комнату вбежал Рэй, охваченный страхом. Его маленькое тело дрожало, слезы текли по щекам, он схватился за брата, ища защиту.
Но Дэрил стоял неподвижно, глядя на тело матери с глазами, в которых не было ни боли, ни отчаяния.
– Всё будет хорошо, – тихо сказал он, – теперь всё кончено.
Он не чувствовал горя. Его сердце наполнилось странным облегчением – теперь его никто не тронет. И в тот момент, в глубине детской души, он понял страшную правду: люди умирают. И смерть невозможно остановить, если она уже давно стоит у твоего порога.
Через несколько минут в дом ворвалась мисс Энни – соседка и подруга Мэй, с которой та частенько пила в баре, и, по слухам, вместе обслуживала клиентов в местном борделе. Женщина вбежала, услышав истеричный детский крик, и остановилась на пороге кухни, в ужасе прикрыв рот рукой.
