– Что случилось? Ты выглядишь рассеянной, – Тео остановился, настороженно оглядываясь на Адель.
Та покачала головой.
– Просто дети бегают. Это оранжерея, настоящий лабиринт, и я подумала…
Адель оглянулась на короткий смешок, прозвучавший где-то рядом за кустом азалии. А затем обернулась к Тео. Смеялся он.
– Тебе должно быть показалось, мы здесь одни. У младших классов уже закончился урок, ты разве не слышала колокол? – сказал он.
Адель огляделась, смущённая и нервная.
– Да, показалось, наверное.
Воздух оранжереи вдруг стал невыносим. Она вспотела и от души надеялась, что сердцебиение у неё учащённое от духоты, а никак не от присутствия Тео. Тео же, напротив, выглядел свежим и симпатичным. Жара ему не доставляла никакого дискомфорта.
Адель смахнула прилипшие к вспотевшему лбу волосы и попыталась промокнуть кожу платком, подозревая, что у неё сейчас совсем не привлекательный вид. Но тут же запоздало опомнилась и попыталась пригладить чёлку обратно, но Тео остановил её руку и отнял от лица, открывая зелёного цвета левый глаз. Адель, смутившись опустила ресницы.
– Не прячь. Это необыкновенно красиво, – произнёс тихо он.
– Ты не удивлён.
– Я заметил раньше, – Тео засмеялся.
– У моей мамы были светло-карие, почти жёлтые глаза, – сказала она, указав на правый глаз, – это получилось из-за того, что должны были быть близнецы.
– А, химеризм1, – понимающе протянул Тео и кивнул.
Адель удивлённо вскинула брови.
– Ты и правда много знаешь. Не думала, что в школе вообще кто-то в курсе химеризма, – она рассмеялась, ей стало вдруг легко от того, что Тео узнал о её цвете глаз и даже сделал комплимент. – Не могу решить, какой цвет должен был принадлежать мне, а какой моему брату или сестре.
Солнце переместилось на небе, это было видно по косым длинным лучам, пронизывающим длинную растительность с противоположной стороны от входа. Адель и Тео углубились в оранжерею. Пол здесь уже был каменный, а некоторые растения всё выше. Тео остановился возле дерева с белыми большими цветами, растущего посередине последней залы. Здесь не было никого, и распахнутые двери вели наружу. Он обошёл дерево не спеша.
– Это магнолия. Она значит на языке цветов «всё равно ты будешь со мной» и «я – твоя судьба», – сказал Тео, трогая лепестки большого цветка. – Ты знала, что её использовали для того, чтобы вызвать у человека недомогание? Цветы оставляли в закрытой комнате на ночь. Бывало, что к утру жертва могла не проснуться, настолько насыщенный аромат. Хотя, не сравнится со свойствами Вороньего глаза…
Адель почти не слышала его, она смотрела на профиль Тео сквозь объектив фотоаппарата. Бледные лучи света пронизывали густой воздух, падая на его руки и часть лица. Он снял очки и не спеша стал протирать линзы.
В голове у Адель помутилось. В ушах зазвенело: «Сестрёнка, ты обещаешь быть только со мной?» – услышала она рядом голос ребёнка. От страха Адель осталась стоять неподвижно, с такой силой сжимая фотоаппарат, что повреждённое запястье заныло, и палец невольно нажал кнопку. Тео поднял лицо, услышав звук затвора. Адель прижала фотоаппарат к груди, всё ещё не дыша. С минуту, они, не отрываясь смотрели друг на друга.
– Прости. Надо было предупредить, – прошептала она.
– Тебе плохо? – выражение лица Тео стало испуганным.
Он придерживал Адель за локти, а она всё никак не могла отдышаться, чувствуя, что близка к обмороку.
