Аделаида – это имя, единственное, что досталось ей в наследство от мамы. Алексин скончалась в 28 лет, и всё то недолгое время, что была с дочерью, повторяла ей, что её имя удивительное и называться им может не каждый. Маленькая Адель удивлялась и говорила маме, что если она так считает, то тоже может называться её именем, но Алексин смеялась, качала головой и говорила, что дарит это имя ей. Если бы Аделаиду попросили рассказать о своей маме, она описала бы её как добрейшего и весёлого человека. Мама смеялась над своими неудачами, когда готовила или убиралась, но только Адель видела моменты, когда мать вдруг посреди веселья устало садилась на табурет или на пол и замолкала, прикрыв глаза. Она отправляла Адель посидеть в другой комнате или поиграть на улице, говоря: «Надо подумать». Но Адель казалось, что мама испытывает боль.
Первые годы жизни Аделаида запомнила, как мама пристально и с тревогой вглядывалась ей в лицо, спрашивая, болит ли что-то? И пускала кровь из пальца хотя бы раз в неделю. Это постоянное чувство ожидания неизбежной беды осталось с Адель на долгие годы. Когда тревоги матери поутихли, она сообщила, что у Адель есть брат, но он очень болен и нуждается в переливании её «волшебной» крови. Аделаиде было тогда около четырёх лет. Она пришла в восторг и изъявила желание увидеть его, но ей тут же отказали. Разочарованная, она была рада хотя бы давать немного крови неизвестному брату. В доме не было даже его фотографий, а мама всё время повторяла, что о нём нельзя никому говорить. Кровь брала Алексин нечасто, но каждый раз выглядела виноватой за то, что причиняет боль дочери, а потом давала ей сладость или стакан подслащённой воды и обещала, что они скоро увидятся с братом и что её кровь помогает ему. Аделаида была рада хотя бы и этому.
Место, где провела свои первые годы Аделаида, носило красивое название – улица Рос. Вот только занимали её не пышные деревья или цветочные клумбы, а четырёхэтажные кирпичные дома, стоящие вплотную друг к другу, с множеством квартир, сдаваемых малообеспеченным, где новосёлы получали вместе с платой за квартиру крыс и сырость в придачу. Адель запомнила тесноту, в которой приходилось ютиться им с матерью, узкую винтовую лестницу, запах выпечки и постоянные голоса соседей – то в коридоре, то на улице, то за стеной, а также доброту этих людей.
Семья, состоящая из матери и дочери, была небогата. Отца девочка не знала, а мать о нём молчала. Алексин задерживалась допоздна в клинике, где работа медсестрой и часто приходила настолько уставшей, что садилась в коридоре, чтобы снять ботинки, и засыпала. Аделаида не жаловалась. Весь день она проводила в школе с остальными детьми со двора, играла на улице под присмотром соседей.
Следующие месяцы соседка Лена, ухаживавшая за больной, и доктор не пускали девочку в комнату к Иве. Адель пыталась заглянуть хотя бы в щель, но видела только неясную фигуру в полумраке, лежащую на кровати. Зато она знала, что очень похожа на мать внешне.
