Настоятель. Что же ты понял?
Исидор. Что мною недовольны.
Настоятель. Ты считаешь, что раз ты мирянин, то волен поступать, как заблагорассудится?
Исидор. Нет, не считаю.
Настоятель. Не перебивай. В детстве ты принял крещение и дар Святого Духа в миропомазании. Ты забыл об этом?
Исидор. Нет (достает дудочку, рассматривает ее).
Настоятель. Миропомазание, совершенное Церковью во время твоего крещения, это род рукоположения. Ты получил христианское звание. Всякая твоя молитва – священнодействие в храме твоей души. Взгляни теперь на свои молитвы, на свои поступки и отвечай, достойны ли они священного сана мирянина?
Исидор. Нет, не достойны (прячет дудочку).
Настоятель. Я уж не говорю, что поступки сии совершены в стенах святой обители. Скверну своих поступков сознаешь ли? (пауза) А теперь отвечай, что это ты наболтал?
Исидор. Что это я наболтал?
Настоятель. Чадо моё, ты ведешь себя недостойно. Отвечай, когда тебя спрашивают.
Исидор. Что Вы спрашиваете?
Настоятель. Я спрашиваю, что ты брешешь, когда бегаешь, как собака, по монастырскому двору?
Исидор. Никогда я неправды не говорю.
Настоятель. Хорошо. Объясняю тебе, кто такие прорицатели.
Исидор. Не слыхал такого никогда.
Настоятель. Пророки пророчествовали по откровению. (смотрит на Исидора) Это предсказания святых, а не словоблудие как у тебя.
Исидор. Никогда я словами не заблуждаюсь. Говорю только правду. За что Ты меня и держишь на службе. (Неуверенно) На службе я у Тебя, вроде. (достает дудочку)
Настоятель. Ты? На службе… Ты в своем уме? Да монастырь и держит тебя из милости, кормит тебя, все на тебя работают, а ты вести себя не умеешь. Бог тебе судья. Выбирайся-ка из монастыря вон.
Исидор (прячет дудочку). Как? Куда же я пойду?
Настоятель. Как куда? Куда угодно. Просто, соберись с духом и отправляйся, хочешь по Белозерской дороге, хочешь в Заонежье, а то и в Москву, очень там таких, как ты, ждут.
Исидор. Будьте милостивы. Куда я пойду, с рожденья почти живу здесь, каждое озеро в округе меня в лицо знает, каждый кирпич в стене приветствует… А жена моя как же?
Настоятель. Пошел лабуду с беленой мешать. Каждый кирпич ему улыбается. Сиверское без него пересохнет. Нет, Исидор, это последнее мое слово. Жену с собой забирай.
Исидор. Будьте милостивы. Любое наказанье выдержу, послушанье любое, какое только скажете.
Настоятель. Что? Послушанье? Болтун, недостойный ты раб.
Исидор. Будьте милостивы, благодетель мой. Молиться за Вас день и ночь буду, слова худого не только на устах, но и в мыслях не допущу.
Встает на колени и бьется лбом об пол.
Настоятель. Ладно, ладно, Исидор. (Брезгливо морщится.) Помни только минуту эту, помни слова свои. Заменяю тебе высылку на 5 ударов кнутом и заключение в Белозерской Башне, а срок я впоследствии уточню.
Исидор. Как благодарить Вас?
Кланяется, целует след ступни Настоятеля.
Настоятель (брезгливо подбирает рясу). Мужик ты или… баба?
Исидор. Это вы у Поликсены спросите. Она знает. Я думаю, что мужик, хотя, может, и нет.
Игумен поворачивается к присутствующему при разговоре помощнику.
Настоятель. Под стражу. В тюремный двор.
Исидор низко склоняет голову.
Картина шестая
Прошла неделя. Исидор, наконец, отпущен из каземата.
Поварня. Поликсена моет пол. Входит Исидор, жалкий и больной. На протяжении всей встречи он немногословен и сосредоточен.
Исидор. Поликсена!
Поликсена замирает, потом бросает швабру и выпрямляется.
