– Иду, – выдохнула Мари, но крючок для пуговиц на всякий случай спрятала под манжету.
Клара сидела к ней спиной, склонившись над прибором, состоящим из множества линз и винтов.
– Чайник на примусе, чашки на вешалке под цилиндром. Мне три сахара и заканчивай истерию – мы, механикусы, чувствительны к чужим нервным импульсам.
– Серьезно? – фрейлина поудобнее перехватила рукоятку крючка.
– Шучу! – Клара фыркнула, отчего темные кудряшки взметнулись над многослойными гогглами. – Мари, мы знакомы пять лет, а я такая большую часть жизни. Если бы бог механизмов поработил мой человеческий разум, или шестеренки в мозгу заклинило, или вместо машинного масла меня одолела жажда крови – поверь, ты бы узнала одной из первых. Кстати, я все суеверия перечислила, или знатоки от народа приписывают нам что-то еще?
– Магические способности и общение с духами, – нехотя призналась фрейлина, слабо улыбаясь в ответ на удивленно вздернутые брови изобретательницы.
– Каюсь. Ты только что выведала мой последний секрет. А теперь, будь добра, налей нам уже чай и расскажи, как к тебе попало это дивное приспособление?
Мадам Вельш натянула очки и принялась разглядывать монокль через различные линзы, наслаивая их друг на друга.
– От одного старикашки, прилетевшего сегодня с республиканскими буревестниками.
– Успела ограбить беззащитного старца?
– Сам отдал! – почти искренне возмутилась Мари, наконец-то рискнув повернуться к Кларе спиной, чтобы найти на стоящей в углу вешалке для одежды упомянутые чашки.
– Мастерство растет, – одобрительно хмыкнула инженер и присвистнула от восторга, – бедняжка, как ты только дышишь с такой деформированной грудной клеткой!
Клара пристально разглядывала девушку сквозь гогглы с пристроенным поверх них моноклем:
– Если обещаешь больше не визжать, покажу кое-что интересное, – изобретательницу распирало новым открытием, Мари была вынуждена кивнуть, хотя готовности на новые потрясения не испытывала.
– То, что монокль позволяет разглядеть механические устройства даже сквозь одежду, ты уже поняла, – сообщила мадам Вельш, и фрейлина кивнула, хотя способность нормально мыслить только-только начала возвращаться на место первобытного ужаса.
– А что будет, если совместить это свойство, скажем, с гогглами ночного видения?
Такие очки у Мари были. Более того, фрейлина прихватила их с собой, так как планировала использовать в темных закоулках бал-маскарада. Уж кто-то, а миледи Эльмпт знала – основное действие происходит не на освещенной софитами сцене, а в темном полумраке кулис.
Не дожидаясь согласия подруги, Клара сдернула с нее цилиндр и прижала к носу свои гигантские гогглы. Окружающая комната провалилась в красноватый туман, из которого яркими, будто подсвеченными абрисами выступали все возможные детали и механизмы, даже металлические петли платяного шкафа и те светились не хуже газовых огней. Фрейлина осторожно повернула голову, окидывая взглядом всю мастерскую – привычные очертания предметов казались не более чем призрачной оболочкой, бесплотным духом вещей, вроде фантома Монти, живущего в вазе. Зато все латунное и железное, скрытое и явное выступило на передний план.
– А теперь ты медленно садишься… – Клара пихнула девушку на высокий табурет, и Мари постаралась не думать, чем именно будет заляпано платье.
– Отдаешь чашки с кипятком… – мадам Вельш ловко схватила сразу обе металлические кружки своей механической рукой, не боясь обжечься.
