Кто? «Генсек вождя» Александр Поскребышев - страница 2

Подлинник. Машинописный текст. Подписи – автографы И.В. Сталина, К.Е. Ворошилова, Л.М. Кагановича, А.И. Микояна, А.А. Жданова, М.И. Калинина, А.А. Андреева, В.М. Молотова.

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп.163. Д. 1216. Л. 189–190]

Поскребышев читал, что при царе-батюшке Петре Первом чуть кто на зубную боль пожалуется, тот тут же без оной, а точнее, без предмета этой боли и остается. Особая шкатулка с инструментами у государя всегда под рукой имелась. Бывало, конечно, щипчики в монаршей руке промахивались, соседнего здорового зуба лишался придворный. Но о том история умалчивает. Зубы, они ведь откуда растут? Из головы. Так вот, что лучше – один здоровый росточек потерять или совсем без почвы остаться? Ответ и дураку ясен. А вельможе за потерянный зуб, глядишь, и фавор выпадал.

Вот и сейчас такие охотники до сталинской заботы порой находятся. Мол, если Хозяин сам посочувствовал, присоветовал, а глядишь, и прислал ящичек вина домой, «исцелил», то и впредь позаботится, пожалеет. Иначе какой смысл лечить был? Казалось бы, логично. Только вот кому-кому, как не Александру Николаевичу, знать, что у Хозяина на все случаи своя особенная логика есть, с общепринятой далеко не всегда совпадающая.

Сегодня день был не такой, как всегда. И не только потому, что субботний и не нужно привычно ехать в Кремль. Правда, субботний, да не выходной. После обеда надо выдвигаться на дачу в Кунцево. Затем вместе с Хозяином в традиционный отпуск на черноморское побережье. Причем на этот раз с заездом в Крым, который Сталин жаловал куда меньше Кавказа.

Недели три работа точно будет чуть попроще. Поменьше посетителей, заседаний, протоколов, да и обзванивать прибывающих предварительно не надо, не надо часами горбиться за столом, внимательно вчитываясь в десятки свежих документов, донесений, сводок и писем, присылаемых на имя товарища Сталина.

Впрочем, горбиться это вообще не про него – рост Александра Николаевича практически не давал такой возможности, позвоночник, как на эшафот, скорее тянулся вместе с головой и шеей к каждой бумаге на столе и потому не ныл, как у других сутулых службистов к концу дня. Глаза – да. Хоть и давно привыкшие к продолжительному чтению, уставали от напряжения неимоверно. Да и в ушах, как в морских раковинах шум прибоя, нескончаемым зуммером гудели служебные телефоны.

В.М. Молотов, А.Н. Поскребышев, И.В. Сталин в президиуме совещания. 1936. [РГАКФД]

Хозяин сам никогда никому не звонил. Просто поднимал трубку прямой связи и произносил: «Товарищ Поскребышев, соедините, пожалуйста, с товарищем таким-то», – или, когда бывал не в духе: «А ну-ка дайте мне…» Поручение это выполнялось мгновенно. Номера Александр Николаевич, как правило, знал наизусть, лишь изредка, если дело касалось какого-то редкого абонента, сверялся со справочником. А на противоположном конце провода независимо от времени суток быстро появлялся искомый собеседник. До четырех утра спать никто из руководителей не ложился. Отсыпались в отпусках и, если удавалось, в командировках.

На дачах в Мацесте и Гаграх, конечно, тоже правительственная связь не даст позагорать – и аппараты такие же стоят, и люди те же на обратном конце провода, и проблемы, и срочность… Внушительный тюк почты и свежих газет специальным рейсом У-2 доставляться будет. Но все же. Море есть море. Все это понимают. Стараются, конечно, товарища Сталина дергать поменьше. Но тут не угадаешь, можно нарваться и на похвалу, и на встречное раздражение: «Почему не сообщили? Без меня все решили? Что? Мое мнение кого-то уже не интересует? Факсимиле из меня решили сделать?! Да? А это недоглядели? А вот это и это вы в своих сообразилках учли? Нет?!»