«Кто ты?». Часть 2 - страница 38
– Тебе надоела моя болтовня, небось? – спросил он, смотря прямо на меня.
– Нет, отчего же. Очень даже интересно, тем более что всё равно делать нечего.
Вечером мы с Таваккулом зашли в «Чёрный магазин» за углом, купили каждый по полбуханке чёрного хлеба и вернулись к своему обиталищу. Правда, Таваккул настаивал, чтобы на ужин взяли ещё по паре пирожков, которые продавали рядом с нашим садом, но я отговорил его от этой мысли, сказав, что от них дурно пахнет.
– Это оттого, что начинили их требухой – ну, малость не так помыли, мало ли чего. Зато они очень сытные и стоят-то всего пять копеек. Я вот уже третий день питаюсь ими: утром два, в обед два и на ужин два – и хорошо, и дёшево, – обосновал свои слова Таваккул, но всё же поступил, как предложил я.
Съев свою половину чёрного хлеба и запив его холодной водой из-под крана, мы устроились на одной из скамеек, стоявших близко к воде. Таваккул ещё немного рассказал о порядках в учебных заведениях Кировабада: техникумы здесь принимают документы примерно до середины августа, чтобы срезавшиеся на первых и вторых экзаменах в институтах абитуриенты могли получить свои документы и подать им. На этом месте он начал громко и как-то истерично смеяться.
– Что смешного-то? – спросил я его, оглядываясь вокруг.
– Прошлой ночью ко мне батюшка пожаловал.
– Какой батюшка?
– Из вот этой мечети. «Ассаляму алейкум», – говорит. У нас-то, у простых смертных, оно звучит как-то попроще, а у них со смаком, с особым ударением сразу на все три первые буквы – «А-с-с». Вскочил я спросонья. Думал, какой-нибудь городской жулик, о которых мы в провинциях наслышаны. Смотрю, ан нет, настоящий батюшка: и борода, и чётки – во всей красе.
– Что ему нужно было?
– Откуда я знаю? Слышал, говорит, от служительницы мечети – то ли буфетчицы, то ли официантки, то ли уборщицы. У них бывают такие должности?
– Насколько я понимаю – нет.
– Ну так, значит, одна из этих женщин говорила ему, что рядом с мечетью, тут, в саду, ночует какой-то пришелец. А он, как истинный мусульманин, решил поговорить со мной и, может быть, чем-то помочь. Единственное, что я хотел тогда, – это чтобы он скорее ушёл. Так как хоть и было темно, но боялся: вдруг кто-нибудь увидит меня беседующим с этим типом и донесёт руководству института, а те выгонят меня восвояси. Да и спать я хотел, уставший был. Поэтому я довольно грубо ответил ему, что никакой помощи мне не нужно, мол, «напрасно беспокоились». Но он то ли не понял меня, то ли сделал вид, что не понимает, уселся рядом со мной и начал говорить про каких-то прапрадедушку и прапрабабушку человечества, которые, воспользовавшись отсутствием охраны, стащили какие-то фрукты, съели их и тем самым совершили грех.
– Ну и что?
– А то, что именно поэтому мы с тобой вынуждены валяться здесь под открытым небом, вместо того, чтобы нежиться на царском ложе.
– Да ну?
– Ей-ей. По этой самой причине, говорит, всё человечество вопреки первоначальному замыслу ведёт скотский образ жизни.
– Скотский?
– Именно. И этой жизни не будет конца, пока все мы денно и нощно не будем молиться, чтобы сей грех был прощён.
– Денно-нощно?
– Так он изволил сказать.
– А кто же работать, учиться будет? Кто же, наконец, будет экзамены за нас сдавать?
– Точно так же я у него спрашивал, и знаешь, что он ответил?
– Что же?
– Выбирайте, говорит: или учитесь, работайте, наслаждайтесь жизнью – словом, ведите скотскую жизнь, или становитесь на колени и круглые сутки молитесь – может, и будут прощены грешники. Тогда все человечество, в том числе и мы с тобой, будем жить в коммунизме.