– Можете не повторять, я найду, что мне нужно, – сказал я ей и показал на мыло, дав понять, что кроме мыла ничего мне не понадобится.
Надо отметить, что с первой же минуты нашей встречи она смотрела на меня подозрительно, и эта подозрительность у неё постоянно возрастала. Она очень точно определила мой волевой и ничего не признающий характер. Видимо, служанки социалистического строя ко всему прочему ещё и хорошие психологи. Наверное, в условиях, в которых жила эта милая служанка, всё подчинялось определённому этикету, и всякая вольность считалась невоспитанностью. Как бы там ни было, с самого начала нашего знакомства она чувствовала во мне что-то такое, что всё больше настораживало её, и она при необходимости что-то сказать всегда обращалась к Сабиру, игнорируя меня.
– У меня есть свой спортивный костюм для дома, зачем мне эти тряпки, да ещё с галстуками? – спросил я.
Она пришла в ужас, на несколько мгновений даже потеряла дар речи. Так мне, во всяком случае, показалось. Но вскоре взяла себя в руки и, довольно натянуто улыбаясь, спросила:
– Вы хотите, чтобы меня уволили?
– За что же? Господь с вами.
– Вы понимаете, что говорите? Спортивный костюм в приличном доме – слыханные ли дела? Да меня сразу же выкинут на улицу.
– А вы-то причём?
– За внутренний порядок отвечаю я, молодой человек, и прошу вас: сделайте всё так, как я вам говорю.
– Хорошо, а свою одежду куда девать? – спросил я.
– Вот вешалки, – указала она на несколько вешалок.
– Надеюсь, вы не подвергнете её термической обработке?
– Что вы, что вы!
Она была на грани помешательства. Её глаза блуждали, как будто искали, за что бы ухватиться. Видимо, в этом доме никто никогда не шутил, и всё сказанное воспринималось дословно.
Я ухмыльнулся и сказал:
– Хорошо, извините. Я так, в качестве уточнения-с.
– Понимаю, понимаю, – протянула она и стала почему-то задом выходить из душевой.
– А дверь изнутри не закрывается? – показав на гладкую поверхность двери, спросил я.
– Нет, зачем? Она и так хорошо закрывается, – недоуменно ответила она.
– Мало ли, – гнул я своё, – какой-нибудь сквозняк или неосторожное прикосновение…
– Что вы, что вы! Никаких сквозняков здесь не бывает, да и кроме гостей в эту часть дома никто не заходит. В настоящее время кроме вас никого здесь нет.
– Вы хотите сказать, что у вас есть свои отдельные душевые?
– Разумеется, – недоумевала она.
– Бедняги.
– Что?
– Ничего, – ответил я и отвернулся.
В детстве я с такими же, как я, ребятами мылся в горном озере. Брали кусок хозяйственного мыла – и в холодную и, как слезы, чистую воду. Зимой же мать мыла меня в скотном дворе. Подогреет ведро воды и в скотном дворе помоет, поставив под ноги большой алюминиевый тазик. Вот и все флаконы. Конечно, во время учёбы в институте и в Ставрополе я видел более совершенные методы мытья, но такую роскошь встретил впервые. Например, четыре оранжевых флакона с пульверизатором и витиеватыми изгибами предназначались, как она объяснила Сабиру, для орошения (она так прямо и сказала) ноздрей носа и ушных раковин. Когда я, смеясь, сказал, что для этого хватило бы и одного флакона, она удивлённо ответила:
– Как можно орошать четыре объекта одной ёмкостью?
Надо отдать должное Вере. Костюмы она выбрала точно по размерам. Я не хотел надевать галстук, но, вспомнив её опасения, всё же нацепил его и пришёл в комнату, выделенную нам. Сабира ещё не было, и я начал потихоньку пробовать виноград, поставленный на стол в двух больших вазах. Зашла Вера.
