– Хотя ты и не красивая, есть в тебе что-то привлекательное, – говорю я ей.
– Лучший комплимент на свете. Дурак.
Я не обижаюсь. Она мне нравится. Я даже предлагал ей встречаться и считал, что она неизбежно согласиться, потому что никому, кроме меня, она не нравится. Это было очень логично. Оказалось, я ей никогда не нравился.
– Не отвлекайся.
Как будто она читает мои мысли. Хотя если я сплю, это естественно.
– Если я сплю, ты не настоящая, – говорю я ей.
– Я тебе все равно нужна.
Это точно. И еще я понимаю, что здесь «все не так», а не только качели.
Лиза мой хороший друг. Настоящий друг.
Голова очень болит, и я туго соображаю.
– Я хочу вспомнить, почему ты не захотела быть со мной.
– Хорошо. Но сейчас нужно другое. И я боюсь, у нас не очень много времени.
– Мне кажется, я деградирую. Ощущаю себя подростком сейчас. Мысли какие-то не взрослые.
– Тебе двадцать три. Подросток – это ты вчера.
Я пытаюсь сосредоточиться и упорядочить свое мышление, чтобы не менять темы нашей беседы так резко.
– Объясни, что происходит.
– Ты понимаешь, что спишь, значит, я не Лиза на самом деле. Я – это ты, и ты беседуешь сам с собой, создав мой – то есть Лизин – образ для более удобного восприятия своего состояния.
– Ну, это очевидно.
На самом деле, мне ничего не понятно.
– Лиза нужна тебе потому, что тебя крайне тревожат различные события, и ты видишь их как проблему, которую надо хорошенько обдумать, чтобы решить. И я дальше буду говорить как Лиза, и ты считай, что я Лиза, и так будет лучше для нас обоих, то есть для тебя.
– Как скажешь, Лиза.
– Значит, так. Я нужна тебе, потому что…
Она поднимает сжатый кулак и перечисляет своих доводы, выкидывая пальцы по одному. Обожаю, когда она так делает, она выглядит просто сверхуверенной в себе.
– … потому что я надежный друг и буду с тобой честна, даже если это будет больно – раз. Потому что я – рассудительна, умна, оригинально и нестандартно мыслю – два. Потому что я не болтлива и умею хранить секреты, а тебе надо быть максимально откровенным – три. И главное – я способна принять тебя таким, какой ты есть. Четыре.
– У тебя остался еще один палец, я считал.
Лиза ухмыляется и показывает мне средний.
– Этот?
– Нет, большой, этот был на счет «два».
Я понимаю, что должен рассказать ей о том, что меня гложет и собираюсь с мыслями. Я тоже сжимаю кулак и выкидываю пальцы один за другим. Потому что иначе считать у меня не получается.
– У меня подозрение, что я сейчас нахожусь в смертельной опасности…
– У тебя подозрение?
– Ладно, я нахожусь в смертельной опасности. Я могу умереть. Это раз. Я снова сильно ударился головой, и теперь она болит, и я не могу из-за этого связно мыслить. Это два. А еще я стал снова стал разговаривать сам с собой.
– Как раньше, когда ударился головой?
– Я не рассказывал Лизе об этом.
– Но я не Лиза…А, ладно. Ты о чем? Все разговаривают сами с собой.
– Но не так. Я не могу это контролировать. Как будто чужие мысли материализуются в слова и звучат в моей голове.
– Слуховые галлюцинации? Как у шизофреника?
– В том-то и дело, что нет. Я осознаю, что это именно мои мысли, просто форма их подачи меня нервирует. Иногда мне было трудно различить, что я на самом деле думаю. Со временем этот эффект пропал, я надеялся, что навсегда. А теперь опять.
– Ты из-за этого разругался с Шестаковой?
– Да… хотя нет. Не только. Неважно. Хотя важно, это тоже надо вспомнить. Меня пугает нечто неконтролируемое, которое разговаривает со мной в голове. Из-за него я испытал оргазм, когда убил человека. А может, и не из-за него, это еще хуже. С любой стороны, ненормально. Это три. А еще мне приснилась Ксения. Я уже два года не видел ее во сне. Это четыре. Ух ты, смотри, у меня тоже большой палец остался.
