Кто живет в лесу - страница 8

Вот так, допустим, представлял Зимин: «Олимпийский», людская масса дрожит и накатывает на сцену волнами, в то время как барабанщик Гоша Буслов по кличке Гудрон, потому что смуглый, помнишь Гошу? Гоша легко вступает дробью, а гитарист Саша Груздев волшебно подхватывает… И тут он, Паша Зимин, в своем неизменном котелке поверх седой макушки, в косухе, в кожаных штанах, обутый в пиздатейшие казаки из питона, выходит на свет, к микрофону. Толпа почуяла быстрее, чем увидела, отзывается, начинает шуметь, как само море… Нет, Зимин не мог этого допустить. Нет, лучше отрежьте ему причиндалы и бросьте собакам. Преодолеть такой ужас Зимину было не под силу. Он утешался мыслью, что однажды, может быть чуть позже, лет через несколько, но не сейчас, не сейчас… Выйдя сейчас, он бы умер. Зимин все это вываливал наглому Бляхеру, тот, естественно, не понимал ни слова.

– Паша, ты говно размазываешь. Рефлексии откуда, удивляюсь? С твоим-то наркоманским стажем. Ты еще курей заведи тут! На сцену, дед, вставай с печи! – Бляхер, должно быть, ходил по гостиной так быстро, что Бром уже готовился рычать.

– Давай еще подождем, Лева. Пятьдесят лет на сцене, а? И звучит лучше. Молочка налью, будешь? – Зимин стоял возле открытого холодильника.

– Зимушка, любовь моя, у меня от тебя аритмия и простатит раньше срока. Ты губишь себя, Пашка, очнись! Глянь, как тебя распидарасило, Элвис! – почти кричал Бляхер, однако от молочка не отказался. Зимин тут посмотрел в окно и увидел спасение – еще одну машину у дома. Сквозь ворота просвечивал оранжевый дамский джип «Ренегат», жена приехала. Зимин улыбался, ведь Светлана выгружала там у ворот внука и весь его детский скарб.

– У меня вон внуки приехали. Какие мне концерты, Лева? – Зимин выскочил из дому помогать Свете и целовать мальчика.

– Всего один! Один внук… Может Светик тебя вразумит, может, Светик… – Бляхер с молочными усами, несколько воодушевленный, смотрел в окно, оттопыривая занавесочку.

Например, такой мог быть разговор. Но мы ничего не знаем, откуда нам знать. Но Бляхер спустя час уехал. Зимин с семьей остался: играл с Семой, разглядывал прохладную к ним обоим Светлану. Ну да бог с ней. У Семы был огромный липкий смартфон, не выпускаемый надолго из рук. Внук Семен говорил, сминая согласные, а Зимин слушал его жадно, запоминая смешные выражения. Смешными были почти все. Сему хотелось укусить, такой он был притягательный. Он говорил: «Деда, ты красивый», и Зимин замирал от счастья, «деда» в этот момент и правда был ничего.

Если Сему оставляли одного хоть на минуточку, он включал игру на смартфоне. Игра тренькала приятной мелодией и показывала причудливо прорисованную лесную чащу: кусты, деревья, папоротники. На фоне чащи сидели звери в ряд. Они шевелились, если тронуть. Игра несколько настырно спрашивала: «Кто живет в лесу?». Сема нажимал на фигуру зверя, тот делал «р-р-р», и игра объявляла: «Это медведь!». «Ш-ш-ш» – «Это змея!» «У-у» – «А это сова!» Игра на слух очень понравилась Зимину, и он не мешал внуку – пусть мальчик узнает, кто живет в лесу, отчего-то это показалось Зимину очень важным. Светлана же, как только видела, сразу отнимала телефон у внука, Сема на это реагировал таким пронзительным криком, что Бром тотчас заливался лаем. Понять Семена было легко: бабушка поступала непоследовательно, ведь сама не выпускала из рук своего телефона. Зимин тоже это заметил. Светлана почти не разговаривала с ними обоими, зато часто смотрела в окно. Что-то там за окном тянуло Светлану.