Колокольчик над дверью звякает, оповещая о моем приходе, и Тесса, владелица кафе, поднимает взгляд от прилавка. При виде меня она тут же улыбается, а затем удивленно наклоняет голову набок, когда не видит никого за мной.
– А Касси где? Вы обычно вместе приходите.
Горло немного сжимает. Знаю, глупо так ломаться от простого вопроса. У меня был тяжелый день.
– А, Касси скоро подойдет.
Кажется, Тесса что-то улавливает в моем голосе, потому что выражение ее лица смягчается, а в глазах вспыхивает понимание.
– Садись. Напиток как обычно?
Мое «как обычно» – это то, что Касси любовно прозвала «Позором всея Индонезии». То есть холодный латте, но в нем только половина эспрессо. Ни одно уважающее себя индонезийское кафе не подает кофе без кофеина, а я потом всю ночь уснуть не могу, если пью его после обеда, так что в качестве компромисса я беру в два раза меньше кофе.
– Ага, Касси тоже как обычно, пожалуйста. И нам кусочек… – Замешкавшись, я смотрю на витрину. Все классические вкусы уже здесь: морковный торт, красный бархат, немецкий шоколад, настарная крошка (настар – это такое индонезийское печенье с начинкой из густого ананасового джема) и кокосовый пандан. Сегодня к ним присоединился огромный торт темно-фиолетового цвета.
– Японский уби, – говорит Тесса, проследив за моим взглядом. – С глазурью из пальмового сахара.
– О, да, вот его. – И конечно же, стоило мне это сказать, как я понимаю, что мой желудок все еще завязан узлом и аппетита у меня толком нет, даже когда речь идет о волшебных тортах Тессы. Ну и ладно, никто не мешает мне хотя бы попытаться заесть горе сладостями.
– Так точно, уже несу.
Касси является сразу после наших напитков и абсурдно огромного куска торта, и я тут же вскакиваю со стула, чтобы ее обнять.
– Ой-ой. Поняла, ситуация чрезвычайная. Боже… прошу, скажи мне, что ты не умираешь, или еще чего. – У нее буквально наворачиваются слезы.
– Нет! Господи, нет, ничего такого. – Супер, теперь чувствую себя ужасно, что так ее напугала. – Просто… Дрожжебой.
– Ась? – Секунду Касси выглядит озадаченной, но потом ее озаряет: – О нет! У тебя что, закваска померла?
– Закваска? – Теперь уже я ничего не понимаю.
– Ну та закваска дрожжевая, помнишь? Которую мы все делали во время пандемии. Только твоя так долго прожила. Ну вот, не хочу, чтобы Франсин умирала!
– А, да. Нет, Франсин в порядке. Я думаю. – Справедливости ради, Франсин наверняка на последнем издыхании. Мне-то откуда знать, я пару месяцев назад забросила ее в морозилку и напрочь забыла. – Я не про тесто, я про Дрожжебоя.
– Дрожит… боя. – Касси настороженно смотрит на меня. – Это что, какая-то странная позиция для секса, которую ты нашла на Реддите?
– Боже, извращенка. Нет, Дрожжебой, мой онлайн-друг, помнишь? Из «Героев Фронта»?
– А-а-а. Да, точно. Тот челик, с которым вы болтаете уже… год, что ли? Который парнем тебя считает? Ты же в курсе, что он наверняка пятидесятилетний мужик, живущий в подвале своей мамочки где-нибудь в Арканзасе, да?
Шарлот с Касси любят шутить, что мой онлайн-друг – это какой-нибудь престарелый извращенец, притворяющийся подростком. Ну, один плюс, по крайней мере, теперь я докажу им обратное.
– Да нет, он настоящий мальчик.
Глаза Касси лезут на лоб.
– О-о! Ты наконец-то добыла его фотку? Йес-с! Боже, он хоть горяч?
– Нет!
– Оу. – Она обмякает. – Ну да, следовало догадаться, что геймер горячим не будет. Без обид. Девчонки-геймеры, они типа аж обжигают, а вот парни… так се.
