– Так, померла-то от чего? Вы так и не сказали…
Женщина, испуганно переводя взгляд с меня на сестру, пробормотала трясущимися губами:
– Так она здесь служкой была. Хоть и старая, а порядок любила. Где пыль протереть, где полы помыть. С клироса спускалась… А лестница у нас там уж больно крутая. Я ей сколько раз талдычила: «Настасья, не ходила бы ты на клирос… Пущай вон кто помоложе лазают…» Так нет… Никогда не слушала. Да и то сказать, хоть и старая была, а шустрая. По той же лестнице порасторопней молодых бегала. – Тут она, вроде как, опомнилась и, горестно вздохнув, закончила: – Вот и добегалась… – И вытерла уголком платка набежавшую на глаза слезу.
Мы еще постояли несколько мгновений в нерешительности, а потом Сенька достала из кармана деньги и купила несколько свечей. Пояснила неведомо кому:
– За упокой поставим…
Я, словно опомнившись, передала пакет со снедью тетке, пробормотав: «Помяните бабу Настю…», и поплелась за сестрой, ставить свечки.
Выйдя из церкви, я стала приставать к Сеньке.
– Ну… И что ты по этому поводу думаешь?
Сестра пожала плечами.
– А чего тут думать? Старушка споткнулась на лестнице, упала и расшиблась насмерть. Ты видела эту лестницу? Как тетка и сказала, крутая. А твоя баба Настя уже не первой молодости была. И даже не второй… – Я только головой покачала. Сестра нахмурилась. – Что??? – И добавила с нотками угрозы в голосе: – Дуська!!! Я тебя умоляю… Только не сочиняй детектив на ровном месте. А то опять… – И она, не договорив, что подразумевала под этим своим «опять», безнадежно махнула рукой.
Но меня ее слова не убедили. Быстренько прикинула в голове все причинно-следственные связи. Получилось страшненько. Видя, как я усиленно шевелю мозгами, что явственно отражалось на моем лице, Сенька замерла посреди дороги, сурово глядя на меня. Когда я, перестав морщиться, раздвинула нахмуренные брови, сестра спросила настороженно:
– Ну… И чего надумала?
Я, вздохнув тяжело и не отвечая на ее вопрос, предложила:
– Пойдем, что ли, в кафе сядем… А то стоим посреди улицы, только внимание к себе привлекаем…
Сенька чуть заполошно огляделась по сторонам, надо полагать, для того чтобы посмотреть, чье это внимание мы привлекаем. Вокруг не сказать, что было много народу. Погода не особо соответствовала длительным и неспешным прогулкам. С реки, по-прежнему, дул порывистый холодный ветер, а на небе плотными рядами ползли набрякшие то ли снегом, то ли дождем, тучи. Редкие прохожие, запахнув поплотнее свои куртки и пальто, спешили поскорее убраться с улицы в домашнее тепло, сосредоточенные скорее на том, чтобы удержаться на ногах, чем на внимании к двум девицам, стоявшим столбом посреди тротуара под порывами холодного ветра. И только немного облезлый черный кот выглядывал из подворотни, как единственное живое существо, чье внимание мы привлекали в данный момент.
Спорить сестрица со мной не стала, соглашаясь, что лучше разговаривать, сидя в теплом и уютном помещении за чашечкой горячего кофе, чем стоя на улице. К тому же, мы обе понимали, что дома, под бдительным взглядом тетушки, поговорить, не вызывая ненужных расспросов, попросту не удастся.
Неподалеку как раз такое кафе было, и мы бодрым шагом направились к нему. Сняв верхнюю одежду и усевшись в уютных креслах, мы сделали заказ улыбчивой девушке в кокетливо сдвинутой набок белоснежной кружевной наколочке на пышных кудрях. Сенька опять уставилась на меня.
