Кукла для наследницы - страница 6

- Катя, ты хоть и ненамного старше моей дочери, но девочка более взрослая. Поэтому я прошу тебя – постарайся больше не оставлять Ангелину одну. Ты знаешь – она может наделать глупостей. И сообщай мне о всех её влюблённостях и увлечениях. Хорошо?

- Какая же я подруга, если буду вам про неё всё рассказывать? Предательница и стукачка, а не подруга.

- Это для её же блага, - улыбнулась Элеонора Игоревна. – Наша Ангелина чистый и наивный ребёнок, её любой может обмануть. Разве я не права?

- Правы, - вздохнула Катя.

- Тогда иди и занимайся. Ты свободна.

А как же отпустить её в деревню? Спасать старшего брата? Неужели Элеонора Игоревна думает, что Катя сможет просто забыть о просьбе матери? Да и не даст мама ей забыть, каждый день звонить будет. Она ведь права – не выдержит брат отсидки, слишком он самоуверен.

Катя

То, что развитие Ангелины заметно запаздывает, Катя давно поняла. Залюбленная родителями девушка жила, как принцесса в замке. Ни в чём не знала отказа, ни о чём не волновалась и не беспокоилась. Но и ничего не умела и часто не понимала элементарных вещей. Например, зачем Катя едет на метро, если на такси намного удобнее.

Катя отдавала себе отчёт, что была при Ангелине чем-то средним между компаньонкой, нянькой, немного охранником и подругой. Иногда та поступала совсем по-детски – могла свалить на Катю какую-нибудь свою мелкую провинность. Катя обижалась недолго. Боялась, что Ангелина начнёт плакать и ударится в истерику, и понимала, что обижаться на неё бессмысленно. Всё равно не сделает никаких выводов.

Но теперь Элеоноре Игоревне придётся найти Ангелине другую подругу. Потому что Кате надо спасать брата.

- Я помню о твоей просьбе. Так вот, девочка, я тебя никуда не отпускаю. Пусть твой братец сам выпутывается из созданной им ситуации. То, что он кpиминaльный элемент – не причина сломать тебе жизнь.

- Я так не могу! Пусть он дyрной, пусть глупый, но он – брат мне. Я себя не прощу, если ничего не сделаю для его спасения. И мама меня не простит.

Элеонора Игоревна удивлённо подняла брови:

- Что ты можешь сделать?

Катя рассказала про перспективу работать на ферме, про хорошую зарплату и кредит.

- Катя, ты сейчас понимаешь, что твоя мать готова угробить твоё будущее ради этого тупицы? – рассердилась Элеонора Игоревна. – Что она наплевала на тебя, главное, чтобы ты её сыночка спасла. То есть он ей нужен, а ты – нет.

- Почему нет? – обиделась Катя. – Она меня к себе зовёт, соскучилась, значит, я тоже ей нужна.

- Что же она тебя звать начала после восемнадцати лет? – по губам Элеоноры Игоревны пробежала ироничная ухмылка. – До восемнадцати не скучала, а потом вдруг заскучала. Тебе не кажется это странным?

- Она же знала, что мне у вас хорошо, - оправдывала маму Катя. – Лучше, чем дома, - тихо добавила она.

- Теперь что – хуже? Ты ей жаловалась на плохое обращение?

- Нет, конечно! Мне не на что жаловаться? Просто мама говорила, что стареет, что тяжело без помощи. Братья разъехались кто куда, денег никто не посылает. Только старший остался, и тот теперь в беде.

- И ждёт, что ты его выкупишь, - добавила Элеонора Игоревна.

Она встала, подошла к окну, отодвинула штору. Закат потемнел. Ночь опускалась медленно, лениво. Сгущались сумерки, из сиреневых становились непроглядно-чёрными.

- Катя, до восемнадцати лет я каждый месяц посылала твоей матери небольшую сумму. За то, что она позволяла тебе оставаться здесь. Я называла это алиментами наоборот. Не она мне платит за твоё содержание, а я ей – за её разрешение.