Культурология. Дайджест №3 / 2016 - страница 5

Различные по своему вероисповеданию мыслители – С. Кьеркегор, К. Ясперс, Л. Шестов – «расстаются со своим философским первородством, перекидывая мостик от умозрения к откровению. Провозвестники абсурдистской правды, они, согласно “Мифу о Сизифе”, в конце концов отступники от нее»39. Они сначала прилагают старания для показа нашей обреченности испытывать разочарования, страх и трепет перед пространствами мировой бездны, но на самом дне безнадежности постичь полноту истины всех истин, дознаться до сокровенной сути вещей, упоминаемые Камю философы не выдерживают и допускают умысел божественного Творца. «Отправляясь от абсурда, возобладавшего на развалинах разума… они в конце концов обожествляют то, что их подавляет, и обретают залог надежды в том, что их обездоливает»40. Вера в провиденциальный смысл, оправдывающий все на свете, вплоть до бессмыслицы, возрождается из пепла. Преисполненный решимости Камю замышляет построить свою разновидность «абсурдизма» без уступок вере, как философию неверия. Камю пишет, что он может от всего отречься, кроме собственной жажды ясности и упорядоченности. «Я могу всем пренебречь в окружающем меня мире, кроме его хаоса, его всевластной случайности. Я не знаю, есть ли в этом мире превосходящий его смысл. Но я знаю, что я этого смысла не знаю и что у меня сейчас нет возможности узнать его… И я знаю также, что не могу примирить обе эти уверенности – мою жажду абсолюта, единства, и несводимости мира к одному рациональному разумному принципу»41.

Великовский отмечает, что правда, которой Камю присягает на верность, – вечное столкновение неподатливого, непроницаемого в своей скрытности бытия и сознания, тщетно пытающегося его высветить, убежденного в своем неуспехе и упорствующего в своей деятельности. Окруженный ореолом стоического подвижничества, вечный труженик Сизиф, согласно Камю, еще обладает той малой толикой преходящего счастья, какая достается смертным. Сизиф учит высшей мудрости, бросая вызов богам и поднимая обломки скал. Одного восхождения на непокоряемую вершину достаточно, чтобы наполнить до краев сердце человека, дать ему счастье – абсурдное сизифово счастье.

Книги Самария Великовского открывают возможность некоей действительной альтернативы настроениям слепого отчаянья, они готовят к жизни без надежды на зримый просвет «в конце туннеля».

Предметом исследования является новый феномен современной культуры ХХI в. – культура «лакшери». В связи с этим явлением автор рассматривает критерии «массового» и «элитарного» в культуре. Особое внимание уделяется сравнительному анализу нового феномена «лакшери» («Luxury» – лакшери; англ. «роскошь»), культуры «массовой» и «элитарной»

Наука о культуре, философия культуры с середины ХIХ в. ведет спор о «массовом» и «элитарном» в культуре. Не потеряла остроту эта проблема и сейчас. Особенная актуальность вопроса связана, во‐первых, с девальвацией культурных ценностей, изменением ее отношения к культуре в целом, во‐вторых с интерпретацией так называемого «искусства (культуры) постмодерна», в-третьих, с появлением феномена культуры – «лакшери».

Что мы понимаем под «культурой постмодерна»? Постмодерн – это интеллектуальный мятеж против канонов классической эстетики, всевластие индивидуального, особая ментальность информационного общества, которая возникла в культуре ХХ в., когда рушились духовные ориентиры, шел пересмотр нравственных ценностей. Это новое миропонимание, утверждение новых ценностей, где господствует сверхличностное бытие, прагматизм, субъективное сознание индивида; где бессознательное доминирует над сознанием; где нарушена гармония чувственного и разумного; где внешнее господствует над сущностью. Исходя из этого, само понятие «культура» обретает особый смысл. В этом плане можно говорить и об аккультурации.