Культурология для культурологов. Учебное пособие для магистрантов, аспирантов и соискателей - страница 54

Мои оппоненты могут заметить, что в противоположность всему сказанному о доминирующих ныне тенденциях понижения значимости национального и религиозного (а, в конечном счете, и культурного) начала в жизни людей именно сейчас во всем мире наблюдается активный рост национального и религиозного фундаментализма. Разумеется, рассматриваемым здесь тенденциям в современном мире сопутствуют и совершенно противоположные тенденции (рост национального и традиционного самосознания, религиозный фундаментализм, взрыв этнического сепаратизма и экстремизма, распад многонациональных империй и федеративных образований и т. п.). Не стоит забывать, что сегодня на Земле одновременно сосуществуют многие сотни человеческих общностей – наций, этносов, этнографических и племенных групп, находящихся на самых разных стадиях социальной эволюции, демонстрирующих все известные науке типы социокультурной организации и уровни развития. В их числе немало этносов, находящихся в переходном состоянии – в процессах становления сословных обществ на базе родоплеменной структуры типа «военной демократии» или буржуазных наций на основе феодальных народностей. Как правило, именно среди подобных групп и наблюдаются наиболее агрессивные проявления сепаратизма, национализма, фундаментализма и другие формы конфронтационного самоутверждения. Разумеется, из этого правила есть исключения, но они единичны. Речь идет о явных аутсайдерах социального развития, и все их негативные проявления – это «истерика проигравших», попытка исторически вытесняемых культурных тенденций добиться создания защитных резерваций для себя, в которые будет ограничен доступ современности. Именно ощущение наступающего краха традиционализма вызывает крайние формы национального и религиозного экстремизма, выразившегося в росте национального и религиозного терроризма.

Формирование и освоение новой, «постнациональной» картины мира в разных сообществах и разных социальных стратах происходят очень неравномерно. Помимо той части молодежи, для которой такого рода культурная плюральность является одним из характерных маркеров групповой идентичности, в этой мультикультурной ситуации легче адаптируются люди, являющиеся высококвалифицированными профессионалами в какой-либо значимой отрасли знания и деятельности, имеющие опыт реального международного сотрудничества, обучения или работы за границей и т. п. Поэтому описываемая картина мира в целом быстрее укореняется в обществах с более высоким уровнем профессионализации и специализации (а, следовательно, и образованности) населения, более вовлеченного в международное разделение труда; там, где знания и технологии, экономические и информационные потребности, социальные и эстетические интересы людей действительно не имеют национальных границ. В таких обществах высококлассные специалисты, как правило, ведут довольно мобильный образ профессиональной деятельности, не только постоянно бывая в зарубежных командировках, но и неоднократно, нередко подолгу работая в разных странах, где на их профессионализм имеется спрос. Таким образом, складывается новое понимание категорий «космополит» и «гражданин мира». Это уже люди не «вне наций», а высококвалифицированные профессионалы «интернационального применения». Следует учитывать и то, что высокоразвитые страны являются основными зонами притяжения потоков эмиграции (как из стран третьего мира, так и широчайшего обмена специалистами между собой), так что ситуация «вавилонского смешения» племен и языков там имеет наиболее практическое выражение.