не надеясь, спросила я.
Дима сжал зубы и даже не посмотрел в мою сторону.
У меня какая-то ненормальная тяга к старым пьяницам.
И еще я всегда вспоминаю об отце: жив ли он вообще сейчас?
Когда я вижу старика, и он пьян, и несчастье сквозит у него даже в остатках волос, в горьких складках у губ, и вывернутые карманы висят – в них нет даже мелочи, у меня мелькает безумная мысль: «Может быть, это он?!»
Конечно, от Сапожка-на-Оби до Красноуральска немного дальше, чем от аптеки до вокзала, но отчего-то мысли, и престранные порой, посещают меня. Когда живешь среди людей и видишь жизнь, какая она есть, а не сквозь тонированное стекло лимузина, то твои чувства мало отличаются от чувств других людей.
Эта грань между опустившимся человеком и обычным – ее почти нет.
Несчастья ломают абсолютно всех, просто, может быть, судьба пока еще благосклонна и бережет вас от такого?
Бомж бредил, пока мы везли его от рынка до больницы.
– Курил гашиш!.. И запивал вином!.. Я курил гашиш и запивал вино-о-ом!..
– Раздухарился, – хмыкнул Дима и закашлялся от вони, которая скопилась в «Газели» всего за минуту, пока двое небрезгливых прохожих сердечно помогли внести и аккуратно сложить Мурадыма на полу фургона, а также и его мешок, два набитых пакета из-под мусора и подушку под распухшую голову – все богатство было при нем.
Конец ознакомительного фрагмента.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
