Куропаткин. Судьба оболганного генерала - страница 40

Романовская империя самым непостижимым образом умудрилась, исключительно на одних фонтанирующих эмоциях части русского общества, именующей себя славянофилами, ввязаться в чужой конфликт там, куда ворон костей не заносит, причем в отсутствии союзнических и иных закрепленных нормативно договорных обязательств в отношении какой-либо из противоборствующих на Балканах сторон разгоревшегося этнического и конфессионального конфликта.

В 1875 году на юго-востоке Европы, за тысячу километров от границ России, в Западных Балканах, в отсталой крестьянской Боснии и Герцеговине начались спровоцированные католическим духовенством выступления местного населения против непомерных налогов в турецкую казну. К 1876 году беспорядки, намеренно конъюнктурно названные политиками и обслуживающими их историками «национально-освободительным движением», перекинулись на Болгарию.

Турки подавляли восстание с традиционно им присущей жестокостью и садизмом, уничтожив более 30 тысяч болгар, что вызвало крайне негативную реакцию во всей Европе. Даже Виктор Гюго патетически восклицал: «Подвергнут истреблению целый народ. Где? В Европе… Будет ли положен конец мучению этого маленького героического народа?».

Летом 1876 года сопредельные с Боснией и Герцеговиной, безнадежно немощные в военном отношении балканские государства Сербия и Черногория опрометчиво объявили войну Турции, втайне рассчитывая, имея в виду эксплуатируемый, когда это выгодно, фактор ПРАВОСЛАВНОЙ конфессиональной СОЛИДАРНОСТИ, на последующее выступление на их стороне всегда и везде готовой оказать помощь угнетенным славянам России.

Император Александр II и глава российского внешнеполитического ведомства Александр Михайлович Горчаков, не без веских оснований опасаясь вероятных осложнений с ведущими европейскими державами, постоянно держа в уме историческую аналогию начала трагедии и последующего, так и не смытого позора недавней Крымской войны, состоявшейся во многом из-за неверного, ошибочного розыгрыша ТУРЕЦКОЙ КАРТЫ, первоначально ограничивались наблюдательными функциями, максимально задействуя для контроля за оперативной обстановкой на Балканах агентурные возможности русской военной разведки. Одновременно по дипломатическим каналам проходили оживленные официальные и тайные консультации по балканской проблеме с представителями внешнеполитических ведомств Австро-Венгрии, Германии и Англии.

Между тем, внешне нейтральная, почти бесстрастная позиция правительственных кругов Петербурга не помешала отправиться в Сербию семи тысячам русских добровольцев под предлогом защиты от воинствующих исламистов мирного христианского населения.

Поддавшись всеобщей истерии освобождения братских христианских народов от османского ига и давлению Военного министерства, Александр II в сентябре 1876 года объявил частичную мобилизацию, численный состав русской регулярной армии стремительно возрос до одного миллиона военнослужащих.

Большой войны Россия не знала уже как двадцать лет, кровавые ОПЛЕУХИ от неприятеля во время Крымской обороны подзабылись, кавказские и среднеазиатские походы по покорению инородцев не в счет: и масштаб войсковых операций и сражений не тот, и эффект от победы над полудикими горцами и кочевниками несравним с возможностью нанесения поражения регулярной армии Османской империи.

Русская сухопутная армия, подобно взнузданной и оседланной скаковой лошади, выведенной из паддока на ипподромное поле, мучительно ожидала команду на движение, на действие: новому поколению генералов и не нюхавших пороха офицеров мерещились ордена, чины, трофеи и восходящие ступени карьерной лестницы, восторженные журнальные и газетные страницы описания боевых подвигов, признание, слава и почет.