Рина робко попробовала что-то сообщить стулу и, обнаружив, что тот никак не реагирует, но зато и не отмахивается, продолжила говорить дальше.
Стул не перебивал.
В голосе Рины начали проскальзывать обвиняющие нотки. Она готовит еду, убирает дом, выслушивает жалобы отца на его бесконечные проблемы в кузнице, а сама валится от усталости – и папа понял, что её состояние серьёзно, только тогда, когда она начала терять сознание!
Са’аш ликовал:
– Вот видите, вы всё-таки сердитесь!
– Пожалуй, и правда, я немного раздражена. Но разве так вообще можно?
– А почему нет? – удивился Са’аш.
– Отец так много для меня делает. Растит меня один, без матери, работает не покладая рук, печётся о моём благополучии. Ну подумаешь, не заметил, что я бледная, уставшая, он разве всматриваться должен?
– Так ты, выходит, неблагодарная скотина, раз сердишься? – с ужасом воскликнул Са’аш, всего несколько мгновений до этого сочувствовавший девушке.
Попадание было очень меткое.
– Я… я… – растерялась Рина.
Дыхание перехватило. «Откуда они знают правду?» – кольнула в самое темечко мысль, и голову словно сдавили огромные тиски. Именно так, неблагодарной и избалованной, она ощущала себя время от времени, но всеми силами старалась убедить себя и других в обратном, пытаясь быть почтительной, заботливой и угождающей.
– Нет! Нет! Не держи в себе, – поспешно крикнул Са’аш. – Пусть это всё выйдет, не держи в себе! Расскажи нам, какая ты неблагодарная тварь.
– Но я…
– Говори! – рявкнул Ми’иш, потом смягчился и добавил: – Мы же просто хотим тебе помочь.
Рина разрыдалась.
Са’аш тут же бросился обнимать и утешать. Рина уткнулась в мягкую белую шерсть на его груди и разрыдалась ещё громче. Проплакавшись, девушка подняла голову и обнаружила, что к её мокрой щеке прилип клок шерсти Са’аша.
– Ой, простите, – пробормотала она, попыталась вернуть шерсть обратно, но, поняв, что это невозможно, сунула её себе в карман.
Са’аш едва заметно подрагивал, но Рина совсем не обратила на это внимания и, немного успокоившись, продолжила:
– Я же хотела спросить про единорога!
– А что же твоя мама? – не заметил вопроса Са’аш.
– Моя мама?.. Нет, подождите, я хотела про единорога.
– Одна с отцом живёшь? – нетерпеливо повторил Са’аш и дёрнулся сильнее обычного.
Рука девушки всё ещё лежала на плече Са’аша, и, когда тролль вздрогнул, Рина от неожиданности отпрянула. На ладони осталось несколько прилипших шерстинок, девушка поморщилась и незаметно вытерла руку о диван.
– Перестань! – зло сказал Ми’иш. – Она хочет спросить про единорога, это тоже может быть интересно.
– Но ведь…
– Да тихо ты! Простите его, – обратился Ми’иш к Рине. – Он ещё очень молод и близко к сердцу принимает чужие страдания. Переволновался, с кем не бывает.
– С кем не бывает, – повторила Рина.
– Он сопереживает!
– Сопереживает, – опять повторила девушка.
– Вот и хорошо. Так что единорог?
Рина пересказала сон про фигурку и обстановку избушки, упомянув вкратце о своём знакомстве с Доном.
– Это чрезвычайно интересно, – напыщенно сказал Ми’иш.
– А этот Дон… – попытался встрять Са’аш.
– Я тоже хочу поговорить! – осадил его Ми’иш. – К тому же девушка ищет ответы!
– А они у вас есть? – обрадовалась Рина.
– Конечно, – важно сказал Ми’иш. – Через нас знаешь сколько путешественников прошло!
– Так вам известно, где найти единорога?
– А как он вообще тебе поможет?
– Я… не знаю. Но Дон сказал, что мы должны пойти искать единорога.
