– Да.
– Хорошо, а цену знаете? – поинтересовался Дон и увидел, как кузнец меняется в лице.
Рина стояла на поляне возле избушки и ждала, когда «мужчины поговорят», по выражению папы. Она могла бы найти дорогу сама, но отец решил проводить её, собираясь в путь так, как будто эти проводы – последние.
Оставленная без присмотра, Рина тут же расползлась вниманием по поляне, перепрыгивая с одного предмета на другой. Травинка. Если неаккуратно взять и быстро дёрнуть – можно порезаться. Листик на земле. Красный. Почему одни желтеют, а другие краснеют? О, гусеница ползёт. Пушистая. Интересно, щекочут ли гусеницы друг друга? Корень дерева. Ствол. Ветка. Листик на ветке. Красный листик на ветке.
Взгляд вернулся к строению, которое Рина успела рассмотреть украдкой во время разговора с отцом. Это был почти обычный деревянный дом, не считая одной странности: он стоял на каменном основании, слишком высоком, чтобы быть фундаментом, – футов пять, но слишком низком и без окон, чтобы быть первым этажом.
Надземный погреб? Предосторожность против потопа… в лесу? Остатки старой башни? Хорошо подогнано к избушке, хотя камень не выглядит новым. По булыжнику вообще можно определить его возраст?
Рина зажмурила один глаз, всматриваясь в совершенно обычный валун. Тысяча лет – это кто, подросток? От какого момента считать рождение? Ну конечно же, раствор. Камням не угадать, сколько лет, а вот скрепили их вместе – Рина с видом знатока стала рассматривать стыки между булыжниками – когда? Непонятно.
Послышались скрип двери и сопение, это отец вышел и начал спускаться по лестнице, приставленной к избушке.
«Возвышенность нужна, чтобы держать оборону, – подумала Рина. – Лестница втягивается внутрь – пигмеи не пройдут?»
– Я обо всём договорился. Теперь он хочет видеть тебя, – сказал кузнец, спустившись и отдышавшись.
Рина, быстро одолев лестницу, вошла в избушку – и потерялась. Дон рассматривал девушку, пока та рассматривала комнату, и было видно, как возрастает волнение посетительницы. Наконец Рина выдохнула, расставила руки в стороны, словно играя в жмурки, и начала говорить.
– Я захожу в комнату, сверху донизу обставленную полками, – произносит Рина и обводит руками вокруг себя. – В центре комнаты – печка, – кивает на печку. – Я рассматриваю комнату, потом иду вот сюда, направо, – показывает и начинает на цыпочках подходить к полке. – Меня почему-то привлекает скульптура бегемота, довольно внушительная и неказисто сделанная в сравнении с остальными. Я подхожу ближе, и вот она! – говорит Рина и начинает волноваться до дрожи в руках.
Фигурка бегемота стоит на полке.
– Здесь я понимаю, что в ней нет ничего интересного, но на самом деле притягивала меня не она. Я аккуратно отодвигаю… Можно? – робко спросила Рина.
Дон повёл плечами, что, вероятно, означало: «На ваше усмотрение». Вернее, он чуть наклонил голову влево, чуть поднял левое плечо, немного растянул левый уголок рта и приподнял левую бровь. Вся левая сторона говорила: «Я не знаю». Правая же оставалась неподвижной. Несомненно, это означало: «Как хотите».
Рина убрала бегемота и замерла на несколько секунд, после чего руки её безжизненно обвисли, спина сгорбилась. Девушка попятилась назад и упала на диван.
– Там был единорог, но его нет, – едва слышно сказала она.
– Можно подробнее?
– За бегемотом стоял единорог, фигурка. Её почти не было видно. Я отодвинула бегемота и нашла его там. Но сейчас его там нет. Он был?
