Я повернулась лицом к умиротворённо шуршащему листьями лесу и сошла с тропинки правее, намереваясь спрятаться за ближайшими кустами. Ноги утонули в чём-то приятно мягком, возможно, это был мох или ещё что-то похожее. Шаги стали совсем беззвучными. К моему разочарованию, близлежащие заросли оказались негостеприимно колючими, поэтому я была вынуждена углубиться ещё дальше. Наконец, я почувствовала себя более-менее комфортно и доверчиво приспустила штаны, приседая за маленьким, аккуратным холмиком. Надеюсь, это не муравейник.
ОНО смотрело на меня двумя немигающими жёлтыми глазами с соседнего дерева. Я почувствовала, как струйка пота медленно и липко стекает по моей вмиг покрывшейся гусиной кожей спине. Левую ягодицу что-то защекотало…
Первобытная, обдающая кожу ледяным дождём паника охватила всё моё толком не пожившее ещё субтильное тело.
Кое-как натянув трусы и шорты, вне себя от непередаваемого ужаса, царапая колени и обдирая о колючие кусты локти, я стремглав ломанулась туда, где надеялась найти людей и помощь. Зацепилась за корневище и с глухим оханьем растянулась на мягкой подстилке зловещего леса. Вскочила и снова побежала, почти не осознавая, что делаю. Только я и деревья. Везде деревья. Кругом деревья. Лампа, где эта чёртова вонючая лампа?! Но света нигде не было. Люба, где эта глупая Люба? Холодная темнота, пугающая своим ледяным равнодушием, сжимала моё маленькое жалкое существо со всех сторон.
– Люба-а-а-а! – завопила я, что было сил, закрывая глаза руками, – Люба-а-а!!!
– Стой, чего орёшь? – дружелюбный Михаил Владимирович осветил меня своим ярким фонариком и миролюбиво улыбнулся, – Подглядывать пришла?
Видимо, совсем одурев от испуга, я отбежала в другую сторону и вышла к мужскому туалету, по другую сторону лагеря. Вот конфуз!
– Я заблудилась, – пролепетала я, едва слышно, и в порыве сиюминутного доверия, которое случается между двумя людьми посреди темноты, вдруг решилась признаться, – Там что-то было, ОНО смотрело на меня.
– Где?
– Там, – я поняла, что показать, где находилось нечто, что ТАК меня испугало, точно не смогу и пристыженно умолкла. Я была абсолютно дезориентирована, – Я не знаю.
– Понятно.
Мой переполненный впечатлениями мочевой пузырь вдруг напомнил о себе настойчивым, почти болезненным позывом.
– Михаил Владимирович, – тут уж точно не до стеснений, – Я, хм, в туалет так и не сходила.
– Ну, это, – физрук слегка смутился, – Ну, это, какая разница. Иди в мужской. Я, это, посторожу.
– Спасибо Вам большое.
Зря я ему рассказала, конечно. Взрослые дядьки не воспринимают слова малолетних соплюх, вроде меня, серьёзно.
Когда через некоторое время школьники и учителя снова собрались в нашей «средневековой», освещённой чадящими свечами столовой, оказалось, что Никита потерялся.
