– Похвально. Но так Вы разоритесь, ведь всех денег мира не хватит накормить всех сирых и убогих.
– А это что за фетишист? – не придавая значения словам Даффа, Пэнн переключил внимание на другого мужчину, у которого кроме распятия на груди болталась ещё и кроличья лапка.
– Как Вы меня назвали? – выпучил глаза человек лет тридцати, что пребывал в изрядном подпитии, – Каким таким извращенцем?
– Фетишист – это тот, кто верит в амулеты и обереги, – пояснил манор.
– Я верю во Христа.
– Что-то Вы не похожи на человека, рвущегося к преображению мира, вон, с утра уже пьяны. И часто Вы в таком состоянии?
– Мой муж малопьющий, сэр, – вступилась за него миловидная супруга, что держала за руку мальчика лет девяти.
– Миссис имеет в виду, что её муж пьёт, пьёт, а ему всё мало, – хохотнул кто-то из приезжих мужчин.
– Да я в работе – бык! – взревел парень.
По его физиономии читалось, что и ряд поколений предков не блистали умом.
– У Вас есть средства для покупки земли?
– Да! – гордо заявил подвыпивший, – Я, Вуди Стингер, обеспечиваю свою семью!
Клинджел обратил внимание друзей на девушку лет двадцати с накрученными у висков чёрными кудрями и ярко подведёнными глазами, полушёпотом выражая своё мнение:
– Эта женщина приехала сюда торговать собой.
– С чего ты взял?
– У меня на таких девиц чутьё. Да присмотритесь сами! Признак распущенности – дерзкий взгляд, нагло разглядывающий с ног до головы, будто оценивает, сколько мы заплатим.
Девушка заметила любопытные взгляды богатых мужчин и ехидненькая усмешка скривила её губы вправо. Она томно, как бы в задумчивости, обвела пальцем свою родинку у левого глаза.
– Вас как зовут, мисс? – отважился спросить Маркхэм.
– Нэнси Дэльвин. Я приехала начать новую жизнь.
– Мы должны дать даме шанс, – кивнул Пэнн.
– Но ей будет нелегко забыть свои манеры и привычки, – усмехнулся Колин Клинджел, – Кокетство так и лезет из неё.
Приезжие мужчины разглядывали дочерей генерала.
Один из парней, добротно, но небрежно одетый, с вздыбленными в немыслимую причёску волосами, посетовал:
– Квакеры сами застёгиваются на все пуговицы, ещё и женщин своих закутывают по самые уши.
Ему вторил другой юноша, Джеймс Логен, одетый, как денди:
– Знатные дамы на Евразийском континенте давным-давно выставляют напоказ локти и декольте, здесь же время отбросило дам в Средневековье.
– Вообще, как можно быть пуританином, когда вокруг столько красивых девушек? – удивлялся вёрткий малый.
Клинджел подошёл к парню-растрёпе.
– Вы – Сэмюель Мэтью Элфорд, и я слышал, служили офицером в Африке?
– Да. Но теперь я неистовый приверженец новой религии, – эта категоричность говорила о том, что Элфорд не собирается применять оружие против людей.
На его лице было два шрама, один пересекал правую щёку, другой продолговатой ямкой лёг на низ подбородка. Высокий лоб говорил о тяге к знаниям.
– А я хотел пригласить Вас в свой полк… – с досадой протянул генерал.
– Я хочу стать служащим и попутно изучать культуру местных аборигенов.
– Мы как раз хотели бесплатно обучать индейцев грамоте! – обрадовался Маркхэм, – Вам, наверное, интересно будет общаться с местными каждый день! А индейцы, как дети, любознательны и пытливы.
– Да, это будет, наверное, очень занимательно.
А что это Вы, мистер Элфорд, на моих дочерей поглядываете? Жениться думаете? – весело спросил Клинджел.
– Жена – это что-то лишнее, ненужное, – заявил парень и красноречиво глянул в сторону Ненси Дэльвин.
