Я лежу и вспоминаю, как Степа сказал мне однажды: «Если хочешь быть наркоманом, будь им, но запомни, что героин – это не наркотик. Героин – это конец…». Он не давал советов, но я хорошо запомнил эти слова.
Героин ломает волю. Я знаю это, потому что имею неплохой опыт употребления наркотических препаратов. Я часто думал обо всем этом и уверен в том, что часть людей, принимающих наркотики по каким-либо определенным или неопределенным причинам, уже родились наркоманами. Как это ни странно звучит, скорее всего, это действительно так.
Мои детские фантазии, из-за которых я так долго не умел завести друзей в детстве, делавшие меня непонятным для большинства окружающих, нашли воплощение в моей настоящей жизни. Можно ли творить без наркотиков? Абсолютно точно, что можно. Но теперь это абсолютно точно неприменимо ко мне. Я уже не помню, когда написал что-то трезвым. Это стало частью меня. Алкоголь и наркотики – это мои верные спутники. Они – мои союзники.
«Тонешь, тонешь, не потонешь. Ты сломаешься однажды…».
Я поднимаюсь, допиваю пиво, а потом решаю прогуляться по квартире. В соседней комнате я натыкаюсь на Синего, нервно разговаривающего по телефону.
– Я тебе, блять, говорил, чтобы ты передал этому мудаку, чтобы он перезвонил мне, так, блять? Если этот пидор не перезвонит мне через пять минут, блять, у тебя будут проблемы, понял, нахуй?
Синий – типичный представитель местного быдла. Выглядит так, словно сбежал из девяностых. Кожаная куртка, бритая башка, тупой взгляд, руки в наколках и манера общения, заставляющая тебя нервничать. Мне он не нравится, но он – друг Степы. Ничего не поделаешь.
В другой комнате я обнаруживаю Мишу, развалившегося на диване. Давненько мы не виделись. Я протягиваю Мише пиво, и мы долго разговариваем с ним обо всякой ерунде, он вспоминает наши совместные концерты, вспоминает ту самую тусовку в клубе «Blow Up», вспоминает то время, когда мы играли с нашими группами дома у Аси, когда шел дождь, и со мной была Кристина, она смеялась, нам было хорошо тогда вдвоем, а я почти позабыл то время, второй этаж огромного дома Аси, и мы смотрели через большое уходящее в пол окно на стену летнего ливня, на обрыв, покрытый старыми неровными деревьями, речку, бегущую внизу, небольшую и чистую, камни и крупные валуны разрушали спокойствие медленного течения, мы играли музыку, и Кристина смотрела на меня и улыбалась…
«Знаешь… Мне уже не важно… Все не так уж важно…».
– Давно ты здесь? – спрашиваю я у Миши. – Санчеса давно видел?
– Давно…
Мы сидим молча какое-то время и пьем пиво. На заднем плане я слышу, как «Мумий Тролль» сменяет «Земфира», потом я слышу «Сплин». Старые добрые девяностые.
– Я больше не хочу играть, чувак, – вдруг говорит Миша. – Меня больше не осталось.
Я не знаю, что ему ответить.
– Может, не время еще?..
– Я уже не помню, когда в последний раз брал гитару в руки.
Я пытаюсь вспомнить, когда в последний раз брал свою.
– Может, тебе стоит взять паузу, ненадолго подвязать?..
Но я понимаю, что это невозможно. Миша уже долгое время сидит на системе. Он не Степа. Он не может себе позволить принимать героин, когда вздумается. Все дело в его голове. Наркотик плотно там засел, и теперь отступать уже некуда.
– Знаешь, что меня держит в этой жизни, Диман? – Миша поворачивает голову в мою сторону и смотрит мне в глаза. – Каждое утро, когда я просыпаюсь и вижу солнце, которое пробивается сквозь шторы моей комнаты, я улыбаюсь и надеюсь на то, что этот день будет каким-то особенным, что он станет началом новой жизни, где все будет по-другому. Это длится всего несколько секунд, а потом я снова чувствую потребность встать и сварить себе дозу. И я живу не ради музыки, наркотиков, женщин или друзей, а именно ради этих самых секунд.
