Бульрих дошел до тропинки, по краю которой пышно разрослась ежевика. Прищурившись, он посмотрел сначала налево, потом направо. Щебетал крапивник, а пара стрекоз пролетела так близко от правого уха Бульриха, что он ощутил шелест их крыльев. В сонной полуденной жаре царила тишина. Встав, будто на ступеньку лестницы, на разветвленный корень, квендель ловко вскарабкался на первую стену. Он старательно избегал колючих побегов плюща, которые так и норовили опять вцепиться в его порванные брюки. Едва Бульрих собрался спрыгнуть вниз, на светлую песчаную землю, до его ушей донесся шорох: кто-то шел по тропинке вдоль живой изгороди со стороны Колокольчикового леса.
– Вот незадача! – проворчал Бульрих, замерев на стене. – Выходит, дело откладывается…
Прятаться за стеной показалось ему глупой затеей, ведь по неторопливой шаркающей походке он узнал своего двоюродного брата по материнской линии, Звентибольда Биттерлинга из Звездчатки.
Когда Звентибольд появился из-за поворота, пряча руки в карманах брюк и весело отдуваясь, он несказанно удивился встрече с дорогим родственником в таком странном месте. Его кузен Бульрих сидел на живой изгороди, между рябиной и ежевикой, с трубкой во рту и свесив ноги.
– Бульрих, старина, – любезно поприветствовал его Звентибольд, вынимая трубку из уголка рта.
– Мой дорогой Биттерлинг, – улыбнулся в ответ Бульрих.
Звентибольд посмотрел на него с любопытством.
– Неплохое местечко, чтобы перевести дух… – В этих словах скорее звучал вопрос, чем утверждение. – У тебя здесь какое-то дело?
– О, собираю белые грибы, видишь? – неопределенно пробормотал Бульрих, опустив взгляд и болтая ногами.
– Здесь? – с искренним удивлением спросил Звентибольд, оглядываясь по сторонам. – Никогда не слышал, что они здесь бывают.
– Иногда бывают, – уклончиво ответил Бульрих и сменил тему: – Во сколько, елки-поганки, ты сегодня встал с постели, чтобы в полдень незаметно миновать Зеленый Лог?
Он приглашающе подвинулся в сторону. Звентибольд с трудом вскарабкался на стену и, сопя, сел рядом с Бульрихом.
– Я ночевал в Вороньей деревне, у Лорхеля и Ламеллы, – пояснил он. – Теперь собираюсь заглянуть к Моттифордам в Крапп. Настало время: ты же знаешь, я иду в Баумельбург.
Бульрих растерянно посмотрел на него, и Звентибольд почти снисходительно добавил:
– Неужели забыл? Скоро Желудевая Луна. В Баумельбурге будет карнавал. Я, как и каждый год, вхожу в совет устроителей.
Бульрих показал трубкой за спину, на луг, мерцающий в полуденном зное.
– Жара, июнь на дворе! А ты хочешь, чтобы я вспомнил о каком-то карнавале, который будет на пороге зимы?
– Ну что ты, Бульрих! Называть Праздник Масок в Баумельбурге каким-то карнавалом довольно странно. Разве есть во всем Холмогорье хоть что-то удивительней?
– Зимнее солнцестояние, – серьезно и твердо заявил Бульрих.
– Зимнее солнцестояние! – фыркнул Звентибольд. – Согласен, знаменательное событие, но, как по мне, оно больше подходит для стариковских посиделок у камина! И еще, мой дорогой Бульрих, это же немного страшный день. Никогда не знаешь, кто там стучится в дверь, – то есть, конечно, не узнаешь, пока гости не запрыгнут к тебе в дом с громким воем и снежным шквалом. – Он покачал головой и зажал трубку в углу рта. – В прошлом году один из этих неуклюжих гоблинов скинул с каминной полки мой лучший чайник, когда широко размахнулся своей метлой.
