– Зато костры – это красиво, – мечтательно проговорил Бульрих, вспомнив посреди летней жары о пылающих огнях, вокруг которых топчутся на снегу квендели, потягивая пунш со специями.
– Согласен, – кивнул Звентибольд и потянулся за ежевикой. – Полуночные костры – это неплохо, но остальная чехарда… Я предпочитаю мир и покой в родных четырех стенах. – Он прожевал одну ягоду и сорвал вторую. – Карнавал в Баумельбурге – куда лучше, чем вся эта суматоха до самого рассвета! – вернулся он к любимой теме.
Звентибольд очень гордился тем, что его пригласили в совет устроителей празднества. Из каждой деревни присылали от одного до трех представителей. Все они съезжались в Баумельбург, где раз в год благотворители Холмогорья обсуждали необходимые приготовления. Двоюродный брат Бульриха занимал ответственный пост уже много лет, но, похоже, до сих пор получал от этого удовольствие и не уставал рассказывать любому встречному-поперечному все, что знал о Празднике Масок. Вот и сейчас он завел длинную речь, и Бульрих беспокойно заерзал.
Солнце медленно клонилось к западу, и кромка леса лежала в уютном сиянии. «Самое время, чтобы погрузиться в лесной мрак», – подумал Бульрих.
Однако Звентибольд все говорил и говорил. Он переходил от одного праздника к другому, хотя, конечно, речь его крутилась вокруг большого события в конце осени. Бульрих попыхивал трубкой короткими, недовольными затяжками. Время шло. Кузен Биттерлинг как раз начал рассказывать о диковинных масках изобретательного семейства Моттифордов, когда Бульриху пришла, как ему сначала показалось, блестящая идея.
– Как глава семьи, добряк Гизил мог бы и в самом деле уделять чуть больше внимания форме, – как раз говорил Звентибольд. – Моттифорды уже по меньшей мере пять маскарадов напяливают на свои толстые холеные физиономии эту новую дрянь! Как будто старые фамильные маски не годятся для этих чванливых серых поганок! Но ты знаешь: фальшивая шляпа не бывает хорошей! Это относится и к Моттифордам, которые теперь и в самом деле…
– Именно так всегда говорит наша добрая Гортензия, – поспешно вмешался Бульрих, слегка покраснев от очевидной лжи. Гортензия восхищалась Моттифордами и Краппом, их грандиозным поместьем с большим парком на дальнем берегу Сверлянки. Гортензия, разумеется, не стала бы уничижительно отзываться о столь уважаемом старинном семействе, ведь Самтфус-Кремплинги, как известно, держатся за положение и родословную.
Однако Звентибольд, похоже, об этом не знал, поскольку и в самом деле прервал словесный поток, наконец-то отдышался и с любопытством взглянул в лицо Бульриха, который покраснел еще сильнее оттого, что в этой щекотливой ситуации ему пришлось к первой лжи добавить вторую. Возможно, идея была не такой уж блестящей. Но ничего не поделаешь, если он хочет сегодня попасть в Сумрачный лес, поэтому он продолжил:
– О да, Гортензия уже давно подумывает о том, чтобы войти в совет карнавала. То есть, если бы ее пригласили, я думаю, она бы не отказалась. По крайней мере, так говорит моя невестка Бедда, а уж она-то знает…
Бульрих вспотел, понимая, что несет ерунду. Вряд ли его слова прозвучали убедительно. Однако Звентибольд, похоже, ничего не заподозрил; во всяком случае, не стал прерывать кузена. Бульрих торопился, мучительно стараясь добраться до самого главного – приманки, на которую собеседник мог бы клюнуть.
