Он говорил, не отрывая взгляд от циферблата. Времени оставалось немного, и нужно было заканчивать встречу, так как у него была еще одна, в министерстве сельского хозяйства.
– Конечно! – пролепетала Лилия и выбежала из зала.
Наташа принесла кофе, и все оживились. Было решено сделать пятиминутный перерыв.
Китайцы шумно наслаждались татарской выпечкой. На столе были чак-чак, талкыш калеве и хворост с баурсаком.
– Улыбаются, как ехидны, – прошептала Гузель. – Не нравятся они мне.
– А кому они нравятся? Мнят себя владыками мира, – отозвалась Лилия.
– Хоть в чем-то мы опередили китайцев, их Новый год мы отмечаем раньше!
– Дышать тесно, китайцы вокруг!
– Пока мы тут стоим и лясы точим, они размножаются, – захихикала Наташа.
– Если они захватят Татарию, то это конец света, – взгрустнула Лилия.
– Настоящий конец света, когда китайцы начнут клонировать самих себя! – рассмеялась Гузель.
Рашид слышал лепет девчонок и от скуки повернул в их сторону голову. Но смотрел он не на лица, а на лодыжки.
Лодыжки были его слабостью. Он оценил стройные ножки девушек и остановил взгляд на тех, что были посередине.
– Красивые, рельефные, изящные! – Прихлебывая кофе, он краем глаза рассматривал ножки, а после ему стало интересно увидеть и остальное.
Рашид медленно, стараясь не привлекать внимания, стал поднимать глаза выше и чуть не подавился кофе, когда увидел запуганные, побитые глаза Гузель.
Она опустила взгляд. На ее пунцовых щеках можно было пожарить яйца.
– Давайте продолжим, времени мало, – нарочито громко сказал Рашид, и все снова погрузились в бумаги.
Через час Рашид уехал, китайцы остались в баре отеля, а девочкам велели прибираться в холле и зале.
Гузель же поручили мыть полы в холле около бара.
Совсем рядом с ней пять китайцев, развалившись в креслах, обсуждали предстоящую сделку.
– Погреем мы руки на этом договоре! Такой контракт только дурак не подпишет. Прикинь, они даже не стали проверять нашу продукцию, – смеялся один из китайцев.
– Татары так и остались на уровне, когда их раскулачивали. Местное начальство только деньги интересуют. Они же здесь дилетанты. – Узкие очочки пригубили вино.
– Ну, это их проблемы. Нам главное – заключить договор, и пропади все пропадом. Пару лет потравим Татарстан, прикупим земель и хат, только и видели нас.
Китайцы обсуждали планы, думая, что никто их не понимает. А Гузель мыла полы и старательно настраивала ушные антенны, вспоминая всю недавно пройденную китайскую грамматику.
– Жаль их, конечно, – ухохатывался полный китаец. В огромном кресле он выглядел, как борец сумо на унитазе.
– Особенно тех, что станут фанатами нашего зерна и мяса, – очочки его соседа кривились в ухмылке.
– На этой земле после нас могут людей бальзамировать и выставлять, как Ленина! Татары каждый сантиметр с выгодой используют!
Ошарашенная Гузель замерла в холле в обнимку со шваброй.
– Может, нам все же не использовать такие агрессивные пестициды? Вдруг и правда будет ущерб здоровью? Землю-то не жалко, но людей… – встрял худощавый китаец с татуировкой на руке.
– Да перестань, нечего жалеть чужих. Нам себя надо поднимать! Пошли погуляем, татарочек молоденьких поснимаем. Татарочки тут – ого-го! Не те старушки на сцене, обвешанные стразами.
– Видишь, как одеваются их певицы, вспоминаешь СССР. Жалко их, татар. Деревню из них никакими пестицидами не вытравишь…
Китайцы отправились к выходу из отеля, а Гузель смотрела им вслед. По радио Айрат Сафин пел «Синсез уткэн язлар», и в ее голове смешалось все: и Рашид, и китайцы, и прошлое.
