В исканьях смысла своды храмов
Встают над суетной землей…
Над злобным и привычным гамом
Летит звук чистый и живой…
Мы то, чем выбрали себя мы,
И то, чем создали себя…
Бездонны мы, потенциальны,
Едины в нас и свет, и мгла…
Бездонны в нас жестокость, подлость,
Бездонны реки зла и лжи…
Бездонна тайная способность
Творить, искать, давать, любить…
Мы – свет и мгла, любовь и бездны
Над нами гибельная власть,
Мы ангелы, а часто – бесы,
Мы то, что мы смогли создать…
Быть может – истины банальны,
И очень уж банален слог…
И строки блеклы и бездарны…
Но удержать себя не смог…
Измученный пылью и солнцем пустыни,
Гортанными воплями мулл и феллахов,
Пускаюсь я в путь, что являлся доныне
В мечтах мне, во снах или в сладостных страхах..
Быть может, туманные дали Парижа,
Альпийские скалы и римские пьяццы
Явят благосклонность и станут мне ближе…
Я старый бродяга, чего мне бояться…
Бездомный скиталец, я счастлив тем домом,
Которым весь мир уже множество лет
Мне стал… с той секунды, как только
Я страх перемен задушить смог в себе.
Я в поисках счастья ходил за три моря,
Как древний варяг на вертлявой ладье…
Нашел я за морем одно только горе
И повесть судьбы написал по воде…
Но путь неизменен – мне отблеск надежды
Мерцает, пока я дышу, за волной.
Поэтому – в даль, в неизвестность, в безбрежность…
Дорога мне стала навеки судьбой.
Быть может, найду я причал… кто же знает…
Но что-то безжалостно мне говорит —
Тому суждены лишь скитанья без края,
В чьем сердце дорога, чья сущность – в пути…
Хотел я покоя… мечтал о покое…
Ногами стоять чтоб на твердой земле…
Но жизнь моя – бурное, зимнее море,
С волны на волну – будто к новой беде…
Пускай же дорога, пускай испытанья!
Мне легче взахлеб выгребать среди волн,
Когда бесконечность скрывает туманный,
Но полный хоть утлых надежд горизонт…
Страшна мне запутанной доли загадка,
Как будто проклятье – вот только за что же?! —
В ней долгие годы царят без остатка
«Наверно», «надеюсь», «посмотрим», «быть может»…
Есть люди – деревья, что корни пускают,
Судьбою срастясь с материнской скалой,
Годами как дети ее укрывают
Надежд и мечтаний опавшей листвой.
Есть люди – как в неба бездомности птицы,
Их жизнь – движенье, а ветер – судьба…
Их путь – бесконечно к чему-то стремиться
Нигде не осев и не свивши гнезда…
Что лучше… Но кто же здесь сможет ответить?
Чей суд беспристрастней? Чья правда верней?
Есть жизнь одна перед мукою смерти,
И все, что мы можем – готовиться к ней…
Париж накрывает туман….
И тонут в нем шпили соборов,
И темные луврские крыши
Скалистой громадою в нем
Как тайна времен проступают,
И бурные волны свои
В нем прячет красавица Сена…
Париж обнимает туман…
Промозглый, январский туман
В ветвях Тюильрийского Сада,
На окнах Пале-Руайяль,
На Генриха бронзовых шпорах,
Над старым мостом оседает…
Как занавес сцену веков,
Великих и страшных событий —
Париж застилает туман…
И чудятся, кажутся мне
В холодном и липком тумане
Костры тамплиеров на Сене,
И ужасы луврской резни,
И лязг гильотины, и звуки
Падения башен бастильских…
И гордая поступь монархов
Вдруг чудится, кажется мне…
Весь город становится вдруг
Как будто ожившей легендой…
Как будто Кольбер и Вольтер
Сошли с своих пышных надгробий,
Как будто бы Старый Людовик
Из окон дворца Консьержи
Опасливо смотрит на берег…
Все словно меняется вдруг…
Как будто Марго Валуа
Вдоль окон дворца, что над Сеной
Шагает ревниво и ждет…
Как будто не площадь Вогезов,
А старый Шато де Турнель
