бегали куры, средь них важно прохаживались два кочета – старый матёрый с ярко-
красным хохолком на голове и золотистым опереньем, и молодой, бело-коричневый,
хохолок коего лишь пробивался на изголовье.
Старший золотистый кочет, ковырял цепкими когтями землю, пытался извлечь
червяка и полакомиться им. Молодой же клевал просо из кормушки.
Подле хозяйственных построек стояло несколько клеток с тремя фазанами,
десятком толстопузеньких перепелов, парой зайцев. Ладомира была наслышана, что
Лесьяр частенько поставлял к столу княжича лесную живность.
Тут же стоял летний загон с козами – молодой пастух пригнал их с выпаса и вкупе
с девкой-скотницей обихаживал живность в загоне. В сарае призывно мычали коровы с
полным от молока выменем. Девка, закончив работу в загоне, поспешила к ним.
Из дальнего загона раздавалось дружное хрюканье – свиньи требовали сытного
ужина.
Двор обволакивал лёгкий ароматный дымок, струившийся с крыши избы. Ладомира
глубоко вдохнула – голод остро давал о себе знать. Она приблизилась к дому, толкнула
тяжёлую дубовую узкую дверь с мощными медными петлями (на случай обороны),
миновала выстланными домоткаными полосатыми дорожками с земляными полами
сумрачные сени, свет проникал через небольшие оконца со слюдяными вставками.
Ладомира распахнула ещё одну низкую дверь. Мастера сделала её такой не из экономии
княжеских меркулов, а дабы зимой тепло не выходило из протопленной горницы.
Девушка вошла через дверь, кланяясь. В центре просторной горницы её взору
предстал очаг, выложенный из дикого обработанного мастером камня. В нём жарко пылал
огонь, на вертеле жарился молодой кабанчик. Стряпуха поливала его сурьей с травами,
чтобы мясо пропиталось, стало мягким и вкусным. Над очагом крыша по-летнему
раскрылась широким продухом для тяги дыма. Зимой продух закрывали, дым тянулся
через открытую дверь. Зато когда дрова прогорали и дверь затворяли, в избе становилось
тепло.
Крыша-стропа, собранная без потолка, виднелась только балка со стропилами-
рёбрами. На рёбрах висели пучки лесных трав, отчего аромат жареного мяса перемежался
с сурьей и многочисленными травами.
Подле очага располагался добротный деревянный стол, вдоль которого стояли
широкие лавки, в случае необходимости припозднившимся гостям служившие ложем.
Вдоль стены напротив стола возвышались деревянные полки, уставленные домашней
утварью и глиняной посудой. Под нижней полкой стоял деревянный ларь, куда хозяйка
убирала приготовленную пищу в случае надобности, дабы ей не привлекать грызунов.
Всё в жилище княжича дышало чистотой и уютом. Любава, молодая княжна и
супружница Калегаста, слыла в Велегоше хозяйкой аккуратной, уборку делала в избе
каждый месяц – стены, стол и полы сажей не зарастали.
К красном углу, что всегда располагался справа от окна, стоял прошлогодний
дожиночный сноп22. На нём сидела кукла, скрученная из соломы умелой рукой хозяйки,
изображавшая богиню Мать Сыру-Землю. Кукла была обряжена в красную рубаху,
подпоясанную тонким тканым пояском (отсюда у славян и появилось название – красный
угол). По обе стороны от дожиночного снопа стояли ещё две соломенные куколки, обе в
ярко-жёлтых одеждах – богини Жива и Мокошь. Рожаницы, богини судьбы (сёстры
Живы и дочери Матери Сыра-Земли), обе в белом, прядущие на своих магических прялках
и наматывающие нити судьбы на веретёна сидели на лавке, стоявшей тут же подволь
стены, недалеко от своих родичей. Соломенные Рожаницы «держали» в руках небольшие
