Ответ, как и прежде, не приходил. Альма просила помощи у лесных духов, молилась богам-близнецам, но в ответ слышала только тишину. Тогда она решилась на знакомую волшбу, надеясь, что не причинит вреда дочери. В Прощальную Седмицу, последнюю неделю октября, когда Карой и Линша со свитой духов-предков заглядывают на заимки, проверяя, хватает ли древесным барсам еды и тепла перед долгой зимовкой, Альма положила в очаг родильного дома толстое сырое полено и начала клеить вежу — под мокрый огненный треск и снопы искр. Она трудилась пять дней — не забывая благодарить судьбу за малые милости и прося прощения у духа покойной матери. Вежа получилась тесной и скособоченной. Как раз для двоих. Альма вытащила припрятанную ручку, разрисовала туловища-конусы, нанося мраморные линии и темные пятна. Маленькая Здравка привалилась к ней под бок, насторожила круглые ушки. Себе Альма прилепила длинный хвост, сплетенный из нитей, срезанных с куртки Пепельника. Резала, читая наговоры на отворот и разрыв — а вдруг поможет? Готовую вежу Альма оставила в родильном доме. Альфы сюда даже заглядывать брезговали, а ей того и надо.
Вежа помогла или Линша молитву Прощальной Седмицы услышала — неизвестно. Но уже через неделю, в очередной приезд отца, случились перемены. Разразился грандиозный скандал — к счастью, не затронувший Альму и Здравку. Пепельник выгрузил в кладовую привезенные муку, соль и сахар, сел за руль отцовского автомобиля и уехал. Отец улегся спать, через сутки перекинулся и побежал осматривать участок. Это он делал каждый раз, и дважды снисходил до разговора, напоминая Альме, что нужно обновлять ленты на пограничных деревьях.
Здравка, боявшаяся деда-шамана до икоты, превратилась в котенка, как только увидела автомобиль. Спряталась в родильный дом и отказывалась выходить. Альма прокралась к погребу, достала немного еды и улеглась рядом с дочкой, грея ее телом — осень вручала бразды правления зиме, двор припорошил тонкий ноябрьский снежок.
Взъерошенный и злой Пепельник вернулся через двое суток, когда Альма доела последнюю припасенную лепешку и скормила Здравке кусочек студня. Отец встретил его вопросом:
— Ну, что?
— Меня вышвырнули вон и велели больше не появляться! — провыл муж. — Доверенность аннулирована по подозрению в мошенничестве. В офис нотариуса явились полицейские и федералы — похоже, секретарша настучала, вызвала. Меня чуть не арестовали! Они требуют доказательств, что Альма жива. Хотят, чтобы она приехала, поменяла паспорт и сама написала заявление на выкуп. Только так, и никак иначе.
Отец зашипел. Пепельник хлопнул дверцей автомобиля, продолжил:
— Я от них еле сбежал. Сказал, что у нас родился ребенок. Что она не хочет везти ребенка в город и не может оставить со мной — боится расстаться.
— Ты идиот? — взвился отец. — Зачем ты сказал о ребенке? Они же теперь не отвяжутся! Будут настаивать на регистрации, пришлют сюда кого-нибудь из надзорной службы по правам детей. Это худшее, что можно было сделать! Зачем ты открывал свою поганую пасть и болтал лишнее?
— Я знаю свои права! — заорал Пепельник. — Я напомнил им о праве на уединение и частную жизнь. Сказал, что в дом они не войдут. Хоть с ордером, хоть без ордера. Я их не пущу. Буду стрелять. У меня есть право на самооборону.
— Какой же ты тупица! Я тебя отправлял упрашивать нотариуса, а не обострять отношения с федералами! Они войдут куда угодно! Ордер не проблема, а если ты начнешь ерепениться, сюда пригонят силовое подразделение. Они разнесут дом по бревнышку, а потом уведомят Альму о том, что она случайно осталась вдовой. Как я жалею, что с тобой связался! Лучше бы подал в суд на установление отцовства!
