Стараясь не наступать на тела мертвых детей, я выбрался на тропинку… и остолбенел. На меня бежала моя дочка Айсун! Она бежала молча, не кричала: «На помощь!», «Спаси меня, папочка!» Я раскинул руки, чтобы подхватить ее, укрыть от беды, успокоить, но тут понял, что она меня вообще не замечает.
«Айсун! Айсун, доченька!» – прокричал я.
Она не слышала и в панике бежала прямо на меня. Но когда я шагнул к ней, она прошла сквозь меня – просочилась, как призрак.
У меня даже не получилось удивиться, потому что между деревьями уже мелькал силуэт мужчины. Силуэт мерзавца, монстра, который гнался за моей дочерью и убил всех детей в этой роще. Я потянулся за пистолетом, вынул его из кобуры, снял с предохранителя и затаил дыхание, но мужчина пропал – его нигде не было! Куда же делась эта скотина?! Должно быть, он заметил меня и спрятался. Ведь он трус, смелости ему хватало, только чтобы расправляться с маленькими детьми. Но от меня ему не спастись.
Вытянув пистолет перед собой, я двинулся к деревьям, где видел его в последний раз, и вдруг почувствовал чье-то дыхание на своем затылке.
«Ты хочешь в меня выстрелить, Невзат? – спросил знакомый голос. – Хочешь меня убить?»
Я быстро развернулся и остолбенел, увидев хорошо знакомое лицо. Из моего рта вырвался вопль ужаса. Мужчина, смотревший на меня с усталой улыбкой, был я сам…
В панике я распахнул глаза. Роща, кладбище непохороненных детей – все тут же исчезло; я обнаружил себя в промокшей от пота насквозь постели.
– Это сон, – произнес я вслух. – Слава Аллаху, это сон.
Повернул голову и вновь встретился со взглядом Айсун. И он снова говорил: «Что ты делаешь, папа? Тебе что, не хватило того, что ты стал причиной нашей смерти, так ты теперь ищешь, как бы убить самого себя?»
14
Нет мерзости хуже политики
– Фаххар Эль-Кутуби, Фаххар Эль-Кутуби… – бормотал себе под нос Мюнир, пока рылся в компьютере. – Вы сказали, что он работал в Шишли, я правильно помню, господин старший главный комиссар?
У меня получилось дозвониться до него только утром. Как оказалось, он обычно выключает свой рабочий телефон на ночь. Я рассказал ему о пропавшем сирийском мальчике.
– Господин комиссар, если у вас есть время, подъезжайте, вместе посмотрим, – ответил Мюнир.
Через полчаса я уже был в его скромном кабинете, хлебал кофе, сидя в кресле перед заваленным бумагами столом.
– Дядю его зовут Медени, не так ли? – спросил мой коллега. Раскосые глаза все еще были прикованы к экрану, но в голосе уже слышался некоторый оптимизм. Вероятно, он наконец-то нашел нужный файл.
– Да, Медени, – быстро произнес я. – Именно он и попросил меня о помощи.
Мюнир откинулся на спинку своего кресла и побарабанил пальцем по столу.
– Врать не буду, я уж думал, что в компьютере ничего нет, господин комиссар. Очень много пропавших детей… Причем именно сирийцев. Каждый день заявления от родственников получаем. Уже и удивляться устали. Собственно, поэтому я и попросил вас приехать сюда – чтобы вы сами увидели, как нам тяжело справляться с таким потоком. И тоже скрывать не стану: некоторым заявлениям мы ходу не даем, даже в базу данных не вносим. Но это у нас есть. – Он вновь наклонился к компьютеру. – Фаххар Эль-Кутуби. Пропал три дня назад. Дядя обратился к нам вчера.
Должно быть произошла ошибка.
– Прошу прощения, Медени-бей был у вас вчера?
Мюнир прищурил глаза и еще раз пробежался по файлу.
