Анри огляделся. Укрыться было негде, кроме как под кроватью, но это было слишком очевидно. Он схватил Мариэтту за руку и потянул к окну – узкому, с мутным стеклом. Открыв его, он выглянул: второй этаж, но под окном был навес, покрытый соломой.
– Прыгаем, – сказал он.
– А ключи? – возразила она.
– Я возьму их с собой. Пьер подождет.
Шаги приблизились, ручка двери начала поворачиваться. Анри не дал ей времени спорить – толкнул ее к окну и прыгнул следом. Они упали на навес, солома смягчила удар, но он все равно почувствовал боль в коленях. Мариэтта приземлилась рядом, тут же вскочив.
– Бежим! – крикнула она.
Они спрыгнули на землю и бросились в переулок, когда из окна раздался крик надзирателя:
– Воры! Держи их!
Стража у ворот уже тушила телегу, но пожар ослаб, и солдаты заметили беглецов. Анри слышал топот за спиной, свист сабли, вынутой из ножен. Он бежал, не оглядываясь, чувствуя, как ключ с номером семь впивается в ладонь. Мариэтта была впереди, ее плащ развевался, как крылья.
Они свернули за угол, потом еще раз, пока крики не стихли. Остановились в тупике, прижавшись к стене. Анри дышал тяжело, сердце колотилось, но он улыбнулся – впервые за ночь.
– Мы сделали это, – сказал он.
Мариэтта покачала головой, но ее губы дрогнули в ответной улыбке.
– Мы это начали, – поправила она. – Пьер еще там. Но у нас есть ключ.
Глава четырнадцатая. Шаги в темноте
Тупик, где укрылись Анри и Мариэтта, был тесным и сырым, окруженным высокими стенами, что пахли плесенью и старым деревом. Ночь стояла глухая, без ветра, и только далекий лай собак да редкие крики стражи нарушали тишину. Анри прижимал ключ к груди, чувствуя его холод через ткань плаща. Это была их добыча, их надежда – но Пьер оставался за решеткой, и каждая минута делала его спасение сложнее.
Мариэтта прислонилась к стене рядом, ее дыхание все еще было неровным после бега. Она смотрела в темноту, туда, где переулок сливался с тенями, и молчала. Анри заметил, как ее пальцы сжимают край плаща – не от страха, а от напряжения, что копилось в ней с площади Сен-Мишель.
– Мы вернемся за ним, – сказал он тихо, пытаясь убедить и ее, и себя. – У нас есть ключ.
Она повернулась к нему, ее глаза блестели в слабом свете, пробивавшемся из-за угла.
– Ключ – это только начало, Анри. Стража теперь настороже. Они будут ждать нас, или хуже – переведут Пьера туда, где мы его не найдем.
Он кивнул, ощущая тяжесть ее слов. Это была не игра в прятки, как в детстве, а шахматная партия с противником, у которого больше фигур. Но отступить он уже не мог – не после того, как увидел кровь Пьера и не после того, как почувствовал огонь, о котором говорила Мариэтта.
– Тогда что делать? – спросил он. – Клодин, Матье… они ждут нас?
Мариэтта выпрямилась, отряхивая грязь с рук.
– Мы идем к пекарне. Клодин должна знать, что случилось. Если Матье выбрался, он будет там. Нам нужен новый план – быстро.
Они двинулись обратно, держась подальше от главных улиц. Париж в эти часы был городом призраков: пустые мостовые, закрытые ставни, редкие фонари, чей свет тонул в тумане. Анри чувствовал, как ключ оттягивает карман, напоминая о незавершенном деле. Он смотрел на спину Мариэтты, ее уверенные шаги, и думал, откуда в ней столько силы – в этой хрупкой фигуре, что казалась сотканной из чернил и воли.
Пекарня встретила их теплом и запахом хлеба, но внутри было тихо. Клодин сидела у печи, ее рыжие волосы растрепались, а лицо было бледным от усталости. Рядом стоял Матье, его куртка была порвана, а на щеке виднелся свежий синяк. Остальные ушли – или не вернулись.
