— Адель, зажмурьтесь. Помните, как было с зельем? Представьте такой же ветер, только сильнее. Теперь он сильно колышет ветви деревьев, поднимает пыль на мостовой и гонит волны на реке. Пусть этот ветер нас унесет как опавший листок…
Закончить я не успела. Нас будто из пращи выбросило. Если бы не я, Адель точно упала. Толчок закрутил метлу, в саквояже зазвенели пузырьки. У меня перед глазами все мелькало.
— Адель… Адель, теперь мы парим… Парим на ветру! — я выкрикнула, пытаясь не задохнуться. — Парим…
Метла сделала последний кувырок и успокоилась, а вот Адель еще долго дрожала и боялась открыть глаза. Она не видела, но ее бойкий воздушный завиток, подобно змее обмотался вокруг древка и своей хозяйке точно не дал бы упасть.
Взлетев еще выше, мы оказались в полупрозрачном море из тонких облаков. Оно напоминало туман. Усевшись удобнее, с улыбкой запрокинула голову, чтобы насладиться бесконечным светом звезд.
— Можно глаза открывать? — Адель тихо спросила, сжавшись от страха в комок.
— Нужно. Впереди долгая ночь. А под нами… Под нами весь мир. Когда вы еще такое увидите?
— Когда полетим обратно, — страха в голосе Адель поубавилось. — Пожалуй, я пока не буду глаза открывать. Жаль, что медведь не ездовой…
Тут я оглушительно захохотала. Это была очень хорошая идея, сделать для Жака седло. Он давно уже на кнут напрашивался. Только вот тогда и гильотина не понадобилась. Жак бежал внизу под нами так быстро, что каждая ветка грозила снести начисто голову. Надеюсь, наш медведь оную не потеряет.
Адель молчала, а я вдруг задумалась о мести. Так уж ли она сладка, какой казалась? И не обманываю ли я саму себя, говоря, что мстить не собираюсь?
— И почему Жак в коня не оборачивается? — от страха у Адель язык развязался. — Это ведь гораздо удобнее!
— Не говорите об этом Жаку, он вам не простит. Хотя… Хотя это решило бы его проблемы с муравейниками.
— Муравейниками? — девушка переспросила, заметно расслабившись.
— Для медведя мед — то еще лакомство. Иногда Жак забывался и мне приходилось вытаскивать его липким, сладким и голым из очередного муравейника.
Взрыв смеха унесло потоком ветра.
Я уже давно так не веселилась. Адель стала для меня глотком свежего воздуха. Возможно… Возможно мне это и нужно. Вот какая месть для меня будет слаще сахара.
Король еще успеет пожалеть, что развязал эту войну.
4. Рыжая бестия
— Мадам и мадемуазель, не были бы вы столь любезны подать мне мою одежду? Нынче густая шерсть не в моде, и я продрог до костей в ожидании ваших персон! — последние слова Жак выкрикнул, громко стуча зубами. — Я не хочу кормить всяческий гнус своей кровью! Подумайте, мадам, что будет, если Нуавье заполонят мухомедведи.
— Конечно, Жак, городок этого не перенесет! Но, думаю, твоя голая персона испугает их больше, чем мифические мухомедведи…
— Мадам… — Жак простонал в голос, выглядывая из-за ствола старого дуба. — Сжальтесь!
— Я тебя предупреждала…
— Да откуда мне было знать! — Жак вновь застучал зубами и выглянул уже с другой стороны. — Перепутал… У меня не было карты с собой…
— Ври, да не завирайся, Жак.
Сердито хмурясь, я поправляла простенький жакет и прилаживала к голове мятый чепец. У меня не выходило его пристроить как нужно: то косы выпадали, то завязок не хватало, то кружево на глаза лезло. После бессонной ночи терпение у меня иссякло. Уставшая Адель с темными кругами под глазами куталась в вязаную шаль и смотрела на меня как нахохлившаяся сова. Беды Жака ее не волновали. Она то и дело недовольно смотрела в его сторону, вспыхивая болезненным румянцем и припоминая не столь радужное утро.
