Когда они один за другим подъезжали к деревянным воротам, прикрепленный (офицер личной охраны из Управления охраны Министерства государственной безопасности) приоткрывал дверцу машины, чтобы его можно было видеть, и называл фамилию. Свою, а не члена Бюро Президиума ЦК, которого сопровождал.
Старший наряда охраны ближней дачи выходил из калитки, чтобы взглянуть на пассажира. В ярком свете прожекторов лица сидящих в машине были хорошо видны. Тем более, что офицеров, которые несли охрану ворот, о появлении каждого из гостей предупреждал дежурный.
Ближняя дача принадлежала к числу самых защищенных объектов в стране. Но ее хозяину никакие меры безопасности не представлялись достаточными. Терзаемый страхом, обычно ночь он проводил за работой: просматривал бумаги, писал, читал. Перед тем, как под утро лечь спать, подолгу стоял у окна: нет ли на земле следов, не подходил ли кто-то чужой к дому? В последнюю зиму даже запрещал сгребать снег – на снегу скорее разглядишь следы.
«Приезжали на "ближнюю" дачу – там в дверях и воротах усиливаются запоры, – вспоминал Хрущев. – Появлялись всякие новые задвижки, затем чуть ли не сборно-разборные баррикады. Ну кто же может к Сталину зайти на дачу, когда там два забора, а между ними собаки бегают, проведена электрическая сигнализация и имеются прочие средства охраны?»
Колючая проволока, высокий двойной забор, между стенами забора деревянный настил, на котором дежурили часовые в специальной мягкой обуви. Мышь не могла проскочить мимо них. На внешнем обводе дачи, как на государственной границе, установили фотореле, которые срабатывали при любом движении. В основном реагировали на зайцев. Люди к даче не приближались. На внутренней территории дежурили настороженные офицеры Управления охраны Министерства государственной безопасности со служебными собаками, срывавшимися с поводков.
За воротами вновь лес, дорога от ворот к дому извилистая, наверное, чтобы дом не просматривался, вспоминал генерал армии Сергей Штеменко, которого Сталин сделал начальником Генерального штаба и приглашал к себе.
Двухэтажная дача с двускатной крышей была выкрашена в зеленый цвет. Дом возникал внезапно, когда машина делала последний вираж.
«Главный дом, – рассказывал капитан госбезопасности Юрий Сергеевич Соловьев, офицер выездной охраны подразделения № 1 Управления охраны МГБ СССР, – был соединен длинным переходом со служебным зданием, где размещались кухня и жилые помещения – для коменданта дачи, дежурного офицера на пульте связи, двух прикрепленных, повара, подавальщиц, работников кухни, врача по диетическому питанию, подсобного рабочего, парикмахера».
Если дети хозяина, Светлана или Василий, хотели поговорить с отцом по телефону, они предварительно набирали номер ответственного дежурного службы охраны на ближней даче. Тот отвечал: «Есть движение» или «Движения пока нет», что означало: Сталин не передвигается по комнате, то есть спит или читает. Если «движения нет», звонить не следует.
Гости прошли в главный дом, а их лимузины отогнали к гаражу, рассчитанному на десять машин. Три бокса занимали авто сталинской охраны. Остальные предназначались для гостевых и оперативных автомашин. Здесь же находились комнаты для сотрудников охраны, маленькая столовая, помещение для хранения оружия и сушилка для одежды.
К дому примыкала крытая веранда, где хранился садовый инвентарь. Сталин любил иногда повозиться в саду. Осенью 1952 года он впервые после войны не поехал в отпуск на юг. Велел построить на ближней даче оранжерею для выращивания лимонов, не вызревающих в условиях средней полосы России. Зимой Сталин днем дремал на веранде, рассказывал генерал Штеменко, в валенках, шапке-ушанке и длинном овчинном тулупе.
