– Я хотел бы убить его, – выпаливаю я.
Слизень отрывается от спирального блокнота, лежащего у него на коленях. Мы со Слизнем дружим уже десять лет, и я никогда раньше не говорил ему ничего подобного. Я никогда не позволял себе такие дикие мысли, которые иногда проносятся у меня в голове. Я был осторожен с этим. Хоть Слизень и мой лучший друг, я не жду, что он поймет. Я не знаю, почему я сказал это сейчас, но я не могу перестать думать об этом.
Я ожидаю, что его лицо сморщится от отвращения, но, как ни странно, этого не происходит. Вместо этого он говорит: «Ну, а почему бы и нет?»
Что?
Я смотрю на него. "Что ты сказал?"
Он поднимает плечо. «Нет ничего плохого в том, чтобы убить кого-то, если он этого заслуживает».
«На самом деле, есть».
"Не совсем."
«Это незаконно. Я бы попал в тюрьму».
– Только если тебя поймают.
Слизняк трогает прыщик на своем лице, который стал ярко-белым и вот-вот лопнет. Он шутит. Я имею в виду, что это не смешная шутка или что-то в этом роде, но у него довольно извращенное чувство юмора. Он не всерьез предлагает мне действительно убить своего отца.
По крайней мере, я так не думаю.
На мгновение я позволяю себе это представить. Я представляю, как эти пять пинт алой жидкости сочатся из тела моего отца, пока он, наконец, не падает на пол, закатывая глаза. И на долю секунды это кажется настолько реальным, что мне почти кажется, что меня стошнит.
СЕГОДНЯШНИЙ ДЕНЬ
СИДНЕЙ
После того, как мы наконец получили кофе, Гретхен направляется в музей, чтобы позаботиться о кое-каких вещах для своей выставки, которая откроется завтра. Мы с Бонни возвращаемся в наш дом, и все время на ее лице сияет одна и та же тайная улыбка. Боже, она действительно ушла – я никогда не видел ее такой.
Мы находимся примерно в трех кварталах от многоквартирного дома, в том самом месте, где Кевин напал на меня прошлой ночью, и когда мы приближались к зданию, где я притворялась живущей, я вижу мужчину, сидящего на ступеньках. Заметив нас, он вскакивает.
"Сидней!" он плачет.
О, нет. Это Кевин, его редеющие волосы заплетены в еще один небрежный хвост. Разве он не получил сообщение, когда я вчера вечером ударил его коленом по яйцам? Мне казалось, что это было довольно ясно. Но он идет ко мне с распростертыми объятиями, как будто мы давно потерянные любовники.
Бонни бросает на меня вопросительный взгляд, очевидно, гадая, не Таинственный ли это человек. Я решительно качаю головой.
«Сидней, – снова говорит он, – могу я с тобой поговорить?» Он смотрит на Бонни. "Один?"
Я скрещиваю руки на груди. «Нет, ты не можешь. Ты напал на меня прошлой ночью.
Глаза Бонни расширяются. «Это тот парень?»
– Да, это так, – говорю я жестко. – И я бы хотел, чтобы ты ушел, Кевин.
На нем пара потертых синих джинсов, которые слегка провисают на его узкой талии, и он хватается за пояс, чтобы поднять их. «У нас произошло недопонимание. Я просто хотел пожелать спокойной ночи, а ты поняла это неправильно.
– Я уверяю тебя, я ничего такого не хотел.
«Сидни, – умоляюще говорит он, – ты моя идеальная женщина. Не позволяйте чему-то великому ускользнуть из наших пальцев».
Его идеальная женщина, если не считать моих чудовищных рук. "Извини. Не интересно».
Кевин кивает в сторону здания, где, по его мнению, я живу. «Можем ли мы зайти внутрь и поговорить об этом минут пять?»
Бонни слушала весь этот разговор, и когда я смотрю на нее, она выглядит разъяренной. «О Боже мой», – говорит она. «Сидней явно не хочет с тобой разговаривать!» Она лезет в сумочку и достает телефон. «Либо уходите отсюда прямо сейчас, либо я наберу 911 и скажу им, что нас преследует жуткий парень с хвостиком».
