Жизнь закрутилась, вот уже прошла неделя нашего пребывания в Дарае, вторая — и мы больше не новенькие во дворце. В последнее время я часто оставляла принцессу одну. Ей уже не так важно было моё общество: у неё был муж, Лиама и Франциска, множество жаждущих общения придворных.
Я же всё чаще пропадала на улице, наслаждаясь морозом, или же забиралась на самый верх дворца, чтобы посмотреть на город. Нередко меня звала к себе королева, мы вместе с ней читали что-нибудь или рисовали. Король тоже был со мной общителен, заботился, как о родной племяннице, любил обсудить новости. Как оказалось, супружеская чета знала мою матушку — маркиза часто гостила во дворце и была дружна с королевой.
Новостей из дома всё не было. Я уже не раз отправляла письма как магической почтой, так и обычной, но не получала ответа. Принцесса тоже была в неведении, только успокаивала меня расплывчатыми фразами. Мне начинало казаться, что надвигается нечто жуткое.
— Ваше величество, — я вышла из раздумий, когда король закашлялся. — Вы простыли?
— Нет, дорогая, это проблема гораздо более глубокая, — Вацлав посмотрел на свою жену, а та опустила взгляд.
— У вас травма лёгкого? — я действительно была обеспокоена.
— Не думай об этом, дитя, лучше подойди ко мне поближе, я посмотрю в твои прекрасные глаза, и тогда все беды испарятся.
Он всегда так говорил, а я всегда исполняла его просьбу. Наверное, в этом тоже была замешана магия, неосознанно я воздействовала на мужчину, создавая иллюзию спокойствия. Он был не против, только всё чаще приглашал меня к себе, сажал рядом и просил читать ему какие-нибудь книги.
И когда молодожёны отправились в зимний дом, чтобы провести там медовый месяц, королевская чета попросила её высочество оставить меня во дворце. Я была обеспокоена, но понимала, что королю моя забота сейчас нужнее, чем миледи. Это понимала и она, за что я была ей благодарна. Моё сердце разрывалось бы на части, если бы в это сложное время я была далеко от его величества.
Но, несмотря на моё постоянное присутствие рядом, он заболел. Заболел столь сильно, что никакая магия не способна была его излечить, и нам оставалось только считать дни. Придворные уже давно не воспринимали меня как фрейлину, я была словно дополнением к королю и королеве, их зверьком, ласковым и покорным, что дарил им улыбки и заботу.
Меня вовсе не печалило такое сравнение. Мне не сложно было быть таковой для этих добрых людей, я готова была стать кем угодно, если бы это забрало тяжесть скорой потери с их сердец.
Я снова и снова вытягивала их грусть. Несмотря на скорую гибель, король чувствовал себя хорошо, часто улыбался и продолжал заботиться обо мне, как и София. Вернулись молодожёны, а вместе с ними и придворные. Дворец словно зажил новой жизнью. Шумели балы, по зимнему парку гуляли пары, я иногда проводила время с принцессой.
Лиама без памяти влюбилась в одного лорда, и просила принцессу поженить их. Хорошо, что в Дарае фрейлина оставалась таковой даже после заключения брака, иначе бы пришлось искать Ли замену, чего, конечно, делать не хотелось.
Всё вроде шло своим чередом: сплетни, дела, дни, — но это было как-то незаметно, скоротечно.
А потом пришли известия из Абарии.
Ужасные известия, сломившие меня, словно угольную палочку.
«Вторая ветвь рода тер Фуаро признана государственными изменниками и казнена. Карл тер Фуаро и Левистина тер Фуаро казнены через отрубание головы, Дастин тер Фуаро казнён через повешение, их тела захоронены за территорией королевского кладбища и обделены надгробными плитами. Великой милостью короля Фридриха Седьмого Каталина тер Фуаро избегает казни, при этом ей дозволено сохранить дворянский титул. Всё имущество рода арестовано и передано казне Абарии, Каталина тер Фуаро оставляет за собой право быть первой фрейлиной её высочества Эвелин тер Фуаро с возможностью выйти замуж по протекции её высочества, а также с приданным, выделенным ей её высочеством.»
