Мы согласились, что без подобного объяснения не обойтись. Однако следует честно отметить: во всех прочих аспектах рыжеволосую Герти Ловелл вполне можно было считать той самой особой, которую разум, без сомнения, выбрал бы в пару Искушенному Билли. Увы, в подобных вопросах с рассудком советуются далеко не всегда.
Солнечный свет не благоволил к мисс Ловелл, однако вечером, при умеренном освещении, леди производила впечатление очаровательной юной девушки. В лучшие минуты ее трудно было назвать красивой, но в моменты неблагоприятные проявлялись черты благородства и хорошего воспитания, что неизменно спасало ее от пренебрежения. К тому же Герти безупречно одевалась. По характеру она вполне соответствовала идеальному образу светской дамы – всегда обаятельной и, как правило, неискренней. За религией отправлялась в Кенсингтон, а за моралью – в Мейфэр. Литературные познания черпала в библиотеке Ричарда Мьюди, а искусство изучала в галерее на Гросвенор-сквер. За каждым чайным столом с равной свободой и беглостью рассуждала о филантропии, философии и политике. Мысли ее всегда гарантированно соответствовали новейшим течениям, а точка зрения непременно совпадала с точкой зрения собеседника. Когда в клубе один известный романист попросил миниатюрную миссис Бунд, супругу художника, описать мисс Ловелл, та несколько мгновений молчала, поджав хорошенькие губки, а потом изрекла:
– Это особа, которой жизнь не способна преподнести подарок более ценный, чем приглашение на обед в дом герцогини, и представить повод для страданий более весомый, чем дурно сидящий костюм.
В те дни я сказал бы, что отзыв столь же точен, сколь и жесток, но, как выяснилось, никто из нас не знает друг друга в достаточной степени.
Я поздравил Искушенного Билли – а если оставить в стороне шутливое клубное прозвище, то достопочтенного Уильяма Сесила Уичвуда Стенли Дрейтона, – как только представилась возможность. Произошло это на ступенях ресторана «Савой», и, если верить электрическому освещению, джентльмен покраснел.
– Очаровательная девушка, – заметил я. – Тебе, дружище, крупно повезло.
Эту фразу положено произносить во всех случаях подобного рода, и слова сорвались с языка сами собой, без малейшего умственного усилия с моей стороны. И все же парень воспринял оценку как перл дружеской искренности.
– Когда познакомишься ближе, поймешь, насколько Герти отличается от обычных женщин. Навести ее завтра; уверен, она будет очень рада. Приходи около четырех, я предупрежу о твоем визите.
Я позвонил в дверь в десять минут шестого. Билли оказался на месте. Хозяйка приветствовала меня с очевидным смущением – немного странным, но в целом вполне приятным – и заметила, что прийти так рано очень мило с моей стороны. Просидел я с полчаса, однако разговор не клеился, и даже самые умные мои высказывания прошли незамеченными.
Когда я собрался уходить, Билли заявил, что ему тоже пора, и предложил проводить. Обычной парочке я непременно дал бы возможность попрощаться наедине, однако в случае с почтенным Уильямом Дрейтоном и старшей мисс Ловелл счел подобную тактику излишней. Просто подождал, пока влюбленные пожмут друг другу руки, и вместе с Билли спустился вниз.
Однако в холле джентльмен внезапно воскликнул:
– Черт возьми! Одну минуту! – и, перепрыгивая через три ступеньки, помчался наверх.
Очевидно, он нашел то, что искал, на лестничной площадке, потому что звука открывающейся двери я не слышал. Вскоре Искушенный Билли вернулся с серьезным, невозмутимым видом.
