— Ах, Софья Александровна! Какая честь! — Князь Уваров поспешил поцеловать сухую кисть гостьи и получил снисходительную улыбку в ответ.
— Мы так рады! Это так неожиданно! — проговорила Варвара Ивановна, а графиня гордо вскинула голову и проговорила твердым, удивительно звучным голосом:
— Ну что вы! Почему музыка смолкла? Музыканты, играйте. Я здесь всего лишь гость, но мне приятно ваше внимание, господа.
Взгляд ее скользнул по залу, и многие поспешили поклониться, возможно только по причине нежелания встретиться с ней глазами.
Я взора не отвела, но меня женщина будто бы и не заметила. Она склонилась к хозяйке дома и что-то тихо сказала. Слов я не услышала, потому что музыканты продолжили играть и зал снова наполнился ожившими голосами. Правда, теперь смеха было намного меньше. Будто одно присутствие графини Явлонской вынуждало людей быть более сдержанными.
— Надо же, старая ворона выбралась из своего гнезда, — прошептала княгиня Платонова и тут же поймала укоризненный взгляд супруга.
— Тсс, дорогая! Не советую выражаться подобным образом. Она, возможно, и старая, возможно, и ворона, но у нее такие связи, что лучше держать язык за зубами!
— У меня от нее мурашки, — призналась матушка, приблизившись ко мне и доверительно склонившись так, что коснулась щекой моей щеки. — Как же хорошо, что графиня крайне редко выбирается из своего особняка.
Сейчас я не могла не согласиться с мамой. Да, в этой графине было что-то пугающее. Возможно, тому виной была и ее сила, ведь Софья Александровна была темным магом, правда не практикующим в силу своего высокого положения. А может быть, виноват ее внешний вид и своеобразное затворничество от общества?
Так или иначе, я не спешила с выводами, потому что знала, как порой за самой отвратительной внешностью скрывается милый и добрый человек. Поэтому, не зная Явлонскую, не общаясь с ней, не была уверена в правоте слухов, ходивших вокруг благородной дамы.
Вернувшаяся после кадрили Маша мило улыбнулась кавалеру, но, едва молодой барон отошел, поспешила пожаловаться на не вовремя прерванный танец.
— А я только вошла во вкус, — принялась капризничать сестра, — и тут эта…
Закончить фразу она не успела. Гости, стоявшие рядом с нами, разошлись, как морские волны, и под стук трости в сопровождении князя и княгини Уваровых к нам подошла сама графиня.
На секунду я опешила, а затем поспешила поприветствовать ее, присев в книксене. Мои родители, сестра и Платоновы, да и все, кто находился рядом, присоединились к приветствию.
— Кто здесь княжна Елизавета Павловна Вяземская? — спросила Софья Александровна, и я, распрямив спину, удивленно посмотрела на графиню.
— О! Я уже вижу, что это вы, дорогая. — Взгляд ее желтых глаз, так удивительно контрастирующих с белой кожей и черными смоляными волосами, остановился на моем лице.
— Да, ваше сиятельство, вы правы, — ответила я, и наши взгляды встретились. Я уловила тонкий аромат сандала и каких-то цитрусовых ноток, исходящий от женщины. Определенно, ее духи мне нравились, в отличие от их обладательницы.
— Лизонька, — мягко обратилась ко мне княгиня Уварова, — госпожа графиня желает побеседовать с тобой наедине.
Услышав слова Варвары Ивановны, Софья Александровна нахмурилась и, оглянувшись на хозяйку дома, быстро и четко произнесла:
— Княгиня, я, кажется, сама в состоянии поддерживать разговор. Ваша задача — предоставить нам с княжной тихое место, где мы смогли бы поговорить без свидетелей.
