Она казалась серьезной и угрюмой, что резко контрастировало с легкомысленной обстановкой детской. Я застыла в молчании, не зная, что сказать. Эта хмурая Бетти сильно отличалась от той девочки, что краснела и была готова заплакать от ехидных замечаний вдовы Ричардс. На ее лице явственно читалась неприязнь, и я уже пожалела о своей самонадеянности: вряд ли она вообще нуждается в утешении. Но отступать было поздно.
— Наше знакомство вышло скомканным, не находишь? — начала издалека.
Беатрис продолжала молчать, лишь ее отражение в зеркале сверлило меня недоверчивым взглядом.
— На всякий случай представлюсь еще раз. Меня зовут Катарина Лавлейс.
— Я запомню, мисс Лавлейс.
— Если хочешь, можешь называть меня мисс Катарина.
— Вряд ли, мисс Лавлейс.
Такое отношение, мягко говоря, удивляло. Казалось, Бетти решила игнорировать любые мои попытки наладить дружеские отношения. Я решила проверить свое предположение:
— А ты, стало быть, Беатрис.
— Все верно, мисс Лавлейс.
Какая странная манера отвечать… Резкая, даже солдафонская. Хотя, чему я удивляюсь: ее отец — боевой маг. Возможно, он суров и требует беспрекословного подчинения во всем...
— Беатрис, по поводу того, что случилось…
— Я не хочу об этом говорить, — резко перебила она.
Похоже, девочка далеко не так ранима, как мне показалось. Неужели все, что происходило в гостиной, было игрой? Притом такой убедительной, что удалось обмануть даже ковер-артефакт. И если так, то зачем? Кого она пыталась провести? Графиню? Меня?
— Вы хотели что-то еще? — вопрос звучал вежливо, но тон был настолько грубым, что я замялась с ответом.
Если скажу, что пришла ее успокоить, буду выглядеть глупо. А это совсем не то впечатление, которое мне хотелось о себе оставить.
«Первое неизгладимое», — вспомнился голос графини.
Возможно, стоит уйти? Нет, не лучший вариант. Уход будет выглядеть как побег.
Было бы от кого! Ей же всего десять! А точно ли десять? Неважно! В конце концов, кто здесь гувернантка?!
— Хотела обратить твое внимание, — заговорила я, подражая тону своей наставницы по этикету, — что ты покинула гостиную, не попрощавшись с гостьей.
Девочка сначала обиженно насупилась, после чего вновь принялась сверлить меня злым взглядом через зеркало. Нехорошо так говорить, но наличие эмоций, пусть даже это обида или гнев, лучше, чем полное их отсутствие.
— Как бы мы ни относились к человеку, нужно соблюдать некоторые условности. Пренебрежение огорчает людей, — уже мягче попыталась объяснить я, и тут же дала воспитаннице возможность воспользоваться подсказкой: — Вероятно, ты забыла?
— Нет, просто не захотела, — отрезала она и с раздражением отбросила расческу.
Вот, значит, как… Я сделала вид, что не обратила внимание на эту внезапную вспышку раздражения, и спокойно продолжила:
— Выходит, нам предстоит освоить не только бытовую магию, но и поработать над твоими манерами. С учетом того, что с памятью у тебя проблем нет, это займет не так много времени.
Прозвучало жестоко. Во всяком случае, по злым глазам девочки, я поняла: ей это пришлось не по вкусу. Но как иначе добиться уважения?! Без него, увы, не выполнить ту работу, ради которой меня пригласили в Золотые холмы.
— Думаете, оно у вас есть? – спросила девочка после некоторого раздумья.
— Что? — не поняла я.
— Время.
— А почему нет?
— Другие гувернантки долго не задерживались. Все уходят, и вы — не исключение.
